Шеннон Дрейк - Неповторимая любовь Страница 21

— Слоан, я больше не в силах сидеть в одиночестве, — настаивала она.

Сдавшись, Слоан подвел ее к столу и усадил рядом с собой. Майер тут же подошел, чтобы наполнить вином бокал Сабрины, но прежде взглянул на Мак-Грегора, и тот еле заметно кивнул. Блюда с мясом, хлебом и знаменитым овощным рагу Энн-Мэри обходили вокруг стола, над которым раздавались лишь замечания вроде «будьте любезны, передайте мне хлеб» или «благодарю».

Сабрина рассеянно гоняла еду по тарелке; ей удалось проглотить всего несколько кусочков. Она пригубила вино. К облегчению Слоана, кровь понемногу стала приливать к ее щекам.

Но, сделав очередной глоток, Сабрина неловко улыбнулась, заметив, что все вокруг встревожено наблюдают за ней.

— Прошу вас, не обращайте на меня внимания! — смущенно пробормотала она. — Я не стала бы спускаться, если бы знала, что испорчу вам вечер.

— Ты ничего не испортила, — поспешила заверить Шона, — просто все мы обеспокоены, и не без причины… — Она умолкла и откашлялась. — Слоан, не опасно ли путешествовать в такое время года? — вежливо спросила она.

— На крепком судне с опытным капитаном плавание будет нелегким, но достаточно безопасным. К тому же медлить нельзя: мой отпуск заканчивается.

— Разве нельзя его продлить? — вмешалась Скайлар.

— Скайлар, Слоан знает, что делать, — вступил в разговор Ястреб. — В армии положено возвращаться из отпуска вовремя, иначе будешь объявлен дезертиром, а дезертиров расстреливают.

— Да, но… — перебила было Сабрина, но замолчала.

— Что «но»? — спросил Слоан. Сабрина уставилась в свою тарелку.

— Ничего.

Но Слоан не удовлетворился таким ответом.

— Что ты хотела сказать, дорогая? — допытывался он. Сабрина подняла голову:

— Ястреб сказал, что в армии расстреливают дезертиров. Но кроме того, солдаты стреляют в индейцев, верно? Вот я и хотела сказать, похоже, на Западе солдаты только тем и занимаются, что убивают индейцев. Когда-нибудь кто-нибудь из них может перепутать…

Она осеклась. Слоан откинулся на спинку стула. В зале воцарилось молчание. Слоан подумал, что виноват сам: незачем было добиваться ответа. Впрочем, со стороны Сабрины было вполне естественно гадать, кому принадлежит его сердце.

Особенно потому, что пока Слоан и сам этого не знал.

Он понемногу узнавал Сабрину. Когда ее загоняли в угол, она не сдавалась, а боролась. Именно эта ее способность восхищала Слоана. Сабрина умела превращаться из кошечки в тигрицу.

Вот и сейчас, загнанная в угол его настойчивыми расспросами, жена стала маленькой тигрицей, только что лишившейся детеныша. Слоан в очередной раз подумал о том, что сейчас Сабрине следовало бы лежать в постели: она бледна, как призрак.

Да поможет ему Бог сохранить сдержанность!

Но Слоан и не надеялся, что его мольбы будут услышаны.

Он улыбнулся:

— Пожалуйста, выскажись яснее, объясни, к чему ты клонишь.

— Мои слова предельно ясны.

— Нет, ты подразумевала нечто большее. Прошу же, объяснись.

Сабрина смотрела на него во все глаза. Ее щеки раскраснелись, голос звучал смущенно.

— По-моему, ты оказался в затруднительном положении, — сказала она. — Ястребу приходится нелегко, но тебе, Слоан, может быть в сто раз тяжелее! Вообрази, ты будешь служить в кавалерии, бок о бок с теми самыми людьми, которых индейцы обвиняют в истреблении целых племен. Чью же сторону примешь ты? До сих пор ты ограничивался разговорами — и с белыми, и с сиу. И те и другие прислушивались к твоему мнению, а ты пытался объяснить, что одна сторона хочет втолковать другой. Но что будет, когда разговорам придет конец? Когда дело дойдет до войны? Что станет с тобой? Может, обе стороны примут тебя с распростертыми объятиями? Или обе будут стрелять в тебя?

Слоан с преувеличенной осторожностью отложил вилку и поднялся, остро ощущая тяжелое молчание, повисшее над столом. Даже Скайлар и Ястреб сжались, как от боли, и не находили слов.

Поднимаясь, Слоан заставил себя улыбнуться.

— Прошу прощения, — произнес он, — но, по-моему, Сабрина еще слишком слаба: пребывание в обществе стало для нее непосильным бременем, — любезно добавил он.

— А по-моему, к моим словам стоит прислушаться, — возразила Сабрина.

Слоан поспешил к ней, мягко заверив:

— Дорогая, в этом нет никаких сомнений, и все-таки давай поговорим с глазу на глаз.

— Слоан, здесь собрались наши друзья и родные, твои братья по крови! — выпалила Сабрина. — Все сидящие здесь обеспокоены надвигающейся войной с сиу. Осознав всю опасность твоего положения, они могли бы убедить тебя остаться, объяснить, что Дакота — не самое подходящее место для тебя. Не только для тебя, но и для твоей жены.

Слоан изо всех сил старался держать себя в руках, но поднял Сабрину с места без особых церемоний.

«Не забывайся», — напомнил он себе, чувствуя, как в нем вспыхнул гнев.

— Бедная моя! — пробормотал он и приложил ладонь ко лбу Сабрины. Сокрушенно вздохнув, он обнял Сабрину, невзирая на тревожный возглас, слетевший с ее губ. — Она неважно себя чувствует.

— Потерять ребенка — тяжкое испытание, — с искренним сочувствием откликнулся Гоуэйн Мак-Гиннис.

— Чтобы оправиться после такого удара, требуется не мало времени, — добавил Джеймс Мак-Грегор.

— Я абсолютно… — начала Сабрина, но Слоан поспешно прервал ее.

— Дорогая, тебе незачем беспокоиться о положении сиу, да еще в такое время! Тебе необходим отдых, — твердо заключил он и с принужденной улыбкой обернулся к сидящим за столом: — Прошу простить нас. Пожалуйста, продолжайте ужин. — С этими словами он повел Сабрину к лестнице, удерживая ее так, чтобы никто из присутствующих в зале не заметил ее сопротивления.

Пинком распахнув дверь в комнату Сабрины, Слоан положил жену на постель. Она тут же попыталась встать, но Слоан придержал ее, пригвоздив к постели весом своего тела.

— Что все это значит, черт возьми? — осведомился он.

Сабрина закрыла глаза и перестала вырываться.

— Насколько мне помнится, ты сам потребовал объяснений. Я несколько раз пыталась уклониться от них.

— Ты делала это лишь для того, чтобы распалить мое любопытство.

— Неправда! Слоан, мне плохо…

— Какое удобное совпадение! Чертовски удобное! Но со мной этот номер не пройдет, особенно после твоей сегодняшней выходки. Открой глаза, нам надо поговорить.

Сабрина послушалась.

Она вновь была бледна, болезненно бледна, а глаза казались особенно яркими. Они мерцали при свете камина, и Слоан обнаружил, что никак не может отвести от них взгляд. Внезапно Сабрина превратилась в утонченную красавицу южанку, оказавшуюся во власти человека, которому подобало вести себя по-джентельменски.