Карен Хокинс - Ночь в Шотландии Страница 21

В то мгновение, когда его губы коснулись губ Мэри, он осознал свою ошибку. Его гнев растворился перед стремительным натиском настоящей горячей страсти. Он забыл, почему рассердился, почему она заперта здесь, в этой комнате, забыл обо всем, кроме ослепляющей чувственности мягких изгибов ее тела, прижатого к нему, а запах лаванды, исходивший от нее, манил его в свою ловушку.

Мэри замерла на секунду, а потом тоже погрузилась в пламя страсти, вспыхнувшее между ними. Ангус слышал глухие удары ее сердца, которые сливались с его собственными, ощущал безрассудство ее рук, когда они ухватились за его одежду.

Он приподнял ее выше, прижимая к себе, пока она не обхватила руками его шею. Мэри застонала, приоткрыв губы, отчаянно стремясь ему навстречу.

Эррол несколько удивился ее смелости, но ее ответная реакция так ясно отвечала его собственной страсти, что он даже не сомневался в ней, а только одобрял и поддерживал. Он дразнил ее губы, заставляя их полностью раскрыться, и углубил свой поцелуй, крепко прижимая Мэри к себе. Он уже ни о чем не думал, только чувствовал, наслаждался, пробовал на вкус, прикасался и гладил. Его руки не знали покоя, он обнимал ее, сжимал круглые ягодицы, искал роскошную грудь и…

Через открытое окно послышались крики. Это слуга обнаружил груду сломанной мебели. Словно очнувшись от наваждения, Ангус неохотно прервал поцелуй и плавно опустил Мэри на пол.

У нее все еще были закрыты глаза, она тяжело и часто дышала, приоткрыв губы, а руки продолжали удерживать лацканы сюртука, как будто она боялась упасть, если отпустит их.

Увиденное успокоило его. Может быть, он и раскраснелся от страсти, но вот она оказалась полностью в его власти.

Эта мысль лучше всего остального успокоила его раздражение, и Эррол почувствовал самодовольство, мягко выпустив Мэри из своих объятий.

Она открыла глаза и в полном изумлении уставилась на него. Эррол заметил, как соблазнительно припухли от поцелуя ее губы. На какое-то дикое импульсивное мгновение ему захотелось поцеловать ее снова, но здравый смысл возобладал.

— Ну вот. — Он сделал шаг назад, и ее руки оторвались от сюртука. От охватившей его страсти голос Ангуса звучал хрипло. — Пусть это будет вам уроком, не испытывайте мое терпение.

Мэри заморгала и открыла рот, словно хотела что-то сказать в ответ, но с полуоткрытых губ так и не сорвалось ни единого слова.

Ха! Пусть у него хриплый голос, а она от простого поцелуя потеряла дар речи.

Самодовольно улыбаясь, Эррол подошел к окну и закрыл его. Потом вернулся к двери и остановился, оглянувшись.

Мэри тихо стояла в центре почти пустой комнаты. Он видел, что она прижала руку к губам, как будто они все еще горели от его поцелуя. И что еще интереснее, она не делала никаких попыток спорить с ним. Ни единого слова и даже взгляда в его сторону.

Так-то лучше. И хотя поцелуй взволновал его больше, чем хотелось бы, он не стал его заложником, как она. Значит, он сильнее ее.

«Теперь я знаю, как ее остановить», — подумал Ангус.

— До свидания, мисс Херст, — шуточно поклонился Эррол. — Я пришлю вам вашу служанку. Если остаток дня будете вести себя благопристойно, велю вместе с обедом принести стул, чтобы вам было удобно. Но после обеда его сразу уберут. А я тем временем поеду на утреннюю прогулку.

Чувствуя себя человеком благородной души, Ангус, довольный собой, вышел и прикрыл дверь.

Глава 7

Письмо Майкла Херста Ангусу Хею, графу Эрролу, из Каира, из дома надежного проводника:

«Эррол,

Посылаю тебе артефакт, о котором говорил в свой последний приезд. Как я и предполагал, он просто великолепен, но я оказался в тупике, пытаясь прочесть надпись, которая могла бы на многое пролить свет. Неужели этот предмет принадлежит погибшему фараону? В нем держали краску для век, чтобы подчеркнуть соблазнительные глаза королевы? Или у этого предмета было более земное предназначение — чернильница, например? Этого мы, наверное, никогда не узнаем.

Меня по-прежнему расстраивает наше незнание иероглифов. Ужасно хочется, чтобы Янг поторопился и поскорее закончил свое обучение. Когда я говорил с ним в последний раз, он упоминал камень, найденный войсками Наполеона во время египетской кампании, который теперь, возможно, хранится в архивах Британского музея. Если он получит доступ к нему, наши самые несбыточные желания осуществятся.

Жаль, но скорее всего у него больше времени уйдет на переговоры с кураторами нашего национального музея, чем на поиск и на исследование камня от торговца антиквариатом из-за рубежа. Вот такие дела».

На следующее утро Муир помог только что вернувшемуся Ангусу снять забрызганный грязью плащ и передал его ожидавшему лакею.

— Уверен, что ваша прогулка оказалась полезной, милорд.

— Полезной? Для моего здоровья? Или для темперамента? Мой ответ — да, — ухмыльнулся граф, — и для первого, и для второго.

— Отлично, милорд. Мистер Хей ждет вас в комнате для завтрака.

— Замечательно, я умираю от голода. Скажи ему, что я приду сразу же, как только помоюсь и переоденусь.

Муир поклонился и взял у Ангуса толстый шарф, который он только что снял с шеи, оставив на месте шелковый платок. Муир тихим голосом дал указания свои подчиненным и опять обратился к Ангусу:

— Я пришлю вам в комнату горячую воду.

— Спасибо.

Ангус склонил голову набок и прислушался. В доме стояла тишина, с удовлетворением отметил он. Несмотря на их героическую борьбу вчера, он думал, что мисс Ярость никогда не успокоится.

Эта мысль вызвала у него ухмылку, а потом он даже тихонько посмеялся. Звук смеха был настолько непривычен в замке, что лакей, стоявший перед дверью комнаты для завтрака, недоверчиво уставился на него.

Выразительный взгляд дворецкого привел лакея в чувства, и тот, густо покраснев, принял свой обычный уравновешенный вид.

— Похоже, милорд, вы сегодня в очень хорошем настроении.

— Да, потому что вокруг тишина и покой.

— Могу предположить, — Муир сложил руки на груди, — что вы говорите о попытке молодой девушки привлечь ваше внимание вчера.

— Совершенно верно. Она доставила массу неудобств, но я нашел способ решить эту проблему.

Его поцелуй сотворил чудеса.

— Отличная новость, милорд. Надеюсь, это означает, что держать мисс Херст под замком как пленницу больше нет необходимости.

— Нет, это вовсе ничего такого не означает.

Выражение лица Муира в любых обстоятельствах всегда оставалось неизменным, однако было ясно, что он не одобряет графа.