Анна Матир - На крыльях мечты Страница 21

Крупный мужчина повернулся к своей неоседланной лошади, не скрывая веселья на круглом, раскрасневшемся лице.

— Сэм Кулпепер, мисс. Привез вашу почту.

Он протянул мне помятую газету, я взяла ее, попутно пытаясь осознать, что, хотя Артур не приехал ко мне, вместо него являлся шериф Джефрис. Иногда и без моего ведома.

Мистер Кулпепер коснулся шляпы пальцами.

— Конечно, я благодарен шерифу за помощь на этой неделе. Нехорошо, когда почта задерживается, но сейчас так много людей болеет, а остальные их выхаживают. Я могу сегодня опять опоздать. Прошу прощения.

— Конечно, — промямлила я, — я понимаю.

Почтальон подтянул вожжи у рта лошади. Я рассматривала газету в руках: моя единственная постоянная связь с миром за пределами этой фермы.

— Все по-прежнему плохо, я имею в виду в городе? — Я искоса посмотрела на шерифа. Он не рвался поделиться со мной этой информацией. Правда, я и не спрашивала.

— Все уж точно не хорошо! Вчера похоронили еще троих. — Мужчина посмотрел на детей и сказал тише: — Отец и сын умерли один за другим в течение часа.

Я глубоко вдохнула и почувствовала непреодолимое желание немедленно вымыть руки.

Он покачал своей большой головой.

— Кто-то говорит, что это Божье наказание. А кто-то считает, что это немцы делают, чтобы мы умирали, не вставая с постели. Так или иначе, ничего не поделаешь, остается только молиться.

Я кивнула, думая о маме и миссис Криншоу.

— Мне пора ехать. У меня еще много писем, и их нужно развезти до темноты.

Внезапно у меня на глаза навернулись слезы, пальцы разжались, и листы газеты разлетелись по углам сада. Как бы я хотела, чтобы это бедствие закончилось, мама выздоровела, а Артур послал за мной! Я хотела, чтобы Френк вернулся домой к своим детям, и я могла продолжить жить своей жизнью.

— Вы в порядке, мисс?

Я попыталась вернуться в настоящее.

— Да, в порядке. — Я и сама не верила в то, что говорила. — Спасибо, мистер Кулпепер.

Я отступила на шаг, зайдя за забор.

— Спасибо еще раз, шериф, за всю вашу помощь.

— Всегда пожалуйста, для меня это было в радость.

Но, судя по тону шерифа, никакого удовольствия от сегодняшнего дня он вообще не получил. Подождав, пока мистер Кулпепер взберется на повозку и уедет, он завел мотор и укатил. Мне очень не хотелось обижать чувства шерифа, но при этом я не могла допустить недопонимания между нами. Моя судьба была далеко за пределами этого ленивого городка. С Артуром.

Он выехал за ворота и растворился вдали. Я повернулась к дому. Дэн вцепился в мою юбку, чтобы я взяла его на руки. Дженни веселилась у Джеймса на руках, потому что Олли играла с ней в «ку-ку».

Все вернулось на круги своя, я не могла уйти сейчас, у меня не было выбора — эти дети нуждались во мне. У них больше никого не было.

Я раскрыла газету. Конверт, лежащий внутри, заставил мое сердце вновь учащенно забиться. Артур не приехал, но он написал.

Глава 13

Я проснулась оттого, что замерзла. В нашу часть Техаса пришла зима, хотя я знала, что еще обязательно будут теплые деньки. Я не стала одеваться, а вместо этого спустилась вниз, держа одежду в руке. Под ногами был ледяной пол. Я терпеть не могла, когда ноги мерзнут.

Зайдя в спальню внизу, я просмотрела ящики комода. Кому принадлежали эти вещи — тете Адабель или жене Френка? Мурашки пробежали у меня по спине, но я решила, что это не важно. Достав пару вязаных носков, я натянула их на заледеневшие ноги. Потом прошла на цыпочках на кухню, пошевелила тлеющие угли, добавила несколько поленьев и поставила вариться овсянку.

Сегодня воскресенье, священный день отдохновения, и он ничем не заполнен. Писем не принесут, и, скорее всего, никто не приедет. Артур написал, что в Кэмп-Дике карантин, но, к моему большому облегчению, он здоров. Некоторое время он точно не сможет приехать меня навестить.

Детям нужно будет чем-то заняться, чтобы заполнить сегодняшний день. Что-нибудь веселое, но так, чтобы не забывать о том, что сегодня священный день отдохновения. Я вспомнила о Библии, стоящей на полке. Мы могли бы почитать про Иону и кита, Даниила и льва и разыграть эти библейские предания вместе. Улыбка расплылась было по моему лицу, но тут же исчезла.

Мама была бы в ужасе от разыгрывания чего-либо в воскресенье. Но, в конце концов, это же библейские легенды. Я уверена, что Господь одобрил бы это, даже если бы мама и была против.

Я сделала глоток кофе и подумала о маме. Ей лучше или хуже? Неизвестность меня убивала. Конечно, я противилась той жесткой узде, в какой она меня держала, но при этом я не хотела, чтобы она умерла. Если бы только она разрешила отцу провести телефон к нам в дом. Тогда мы могли бы перемолвиться словечком. Правда, тогда и в этом доме должен быть телефон. Нет нужды плакать о том, чего не может быть. Поэтому я вновь попросила Господа не забирать маму, как Он забрал ее сестру.

Шипение на печи прервало мою молитву. Я увидела, как кипящая каша выливается из кастрюли. Подскочив, я сняла кастрюлю с горелки и, застонав, поставила ее на стол.

Снаружи раздалось звяканье сбруи. Открыв дверь, я выбежала на крыльцо. И только потом вспомнила, что стою в одной нижней рубашке.

— Доброе утро! — поздоровался проповедник и отвел взгляд.

Взвизгнув, я вбежала обратно в дом и захлопнула дверь, сердце колотилось в груди. Я не знала, чего хочу: засмеяться или заплакать, услышав, как повозка укатится со двора. Вместо этого я услышала, как кто-то поднялся на крыльцо.

Я побежала наверх, перескакивая через две ступеньки, сорвала ночную сорочку, влезла в ежедневное рабочее платье, надела обувь, зашнуровав только верх, чтобы ботинки не хлопали, как крылья цыплят в курятнике.

Появилась Олли, потирающая сонные глаза.

— Одевайся, дорогая, по-моему, у нас гости.

— Кто?

— Проповедник. — Я прошла мимо нее и практически слетела вниз по ступенькам.

Взявшись рукой за дверную ручку, я остановилась. Я не причесалась!

Я пробежалась пальцами по волосам, разделив их на две части, затем собрала волосы в пучок и завязала концы, надеясь, что они не распадутся без шпильки, хотя бы некоторое время. Может быть, теперь, когда я живу сама, я смогу коротко постричься…

Я глубоко вдохнула. Нос защекотали запахи крепкого кофе и сгоревшей овсянки. Веди себя достойно, сказала я себе. Ты женщина, не ребенок! Я открыла входную дверь и оглянулась. Нигде не было видно ожидающего проповедника.

Невдалеке тихо ржала лошадь, поэтому я поняла, что он никуда не уехал. Раздраженно фыркнув, я вернулась на кухню, чтобы убрать. И вскоре на огне уже вновь в кастрюле готовилась овсянка, а на теплой полке стоял полный кофейник. Проповедник — мужчина с двойным подбородком — постучал в кухонную дверь и протянул мне молоко. Я дала его Олли.