Кэтрин Коултер - Сезон солнца Страница 21

Олав мягко отстранил Зарабет от сына, затем молча перевел взгляд с него на Токи. После долгой паузы он тихо и твердо сказал:

– Убирайтесь из моего дома оба! Мне жаль тебя, Кейт. Ты слаб и жалок, если позволяешь глупой женщине руководить собой. Это она решает, как тебе поступать и каким чувствам повиноваться. На твоем месте я бы давно как следует выпорол Токи и, возможно, забил ее до смерти за змеиное жало, которое у нее вместо языка. Но поскольку ты уже взрослый человек и обязан жить своим умом, то вмешиваться не стану. Но и видеть вас обоих больше не хочу. Уходите.

– Отец, ведь ты не имеешь в виду, что…

– Уходи, Кейт, – приказал Олав. – И забери с собой свою стервозную бабу.

Токи, казалось, утратила дар речи. Она дрожала от ярости, но предпочитала держать язык за зубами, чтобы не вызвать у мужа желания последовать совету отца. Токи считала наследство Кейта своим единственным шансом разбогатеть, поскольку давно утратила веру в то, что ее муж способен нажить состояние торговлей. Нужно выждать время и уговорить Кейта помириться с отцом. Ведь Олав мог в любой момент отойти в мир иной. Иначе ей никогда больше не сидеть в кресле Олава.

Жаль, что мужу нельзя выложить все напрямик. Он слишком слабохарактерный. Но Токи постарается повернуть дело таким образом, что Кейт еще будет восторгаться ее добротой и великодушием. Конечно, неразумно было нападать на Зарабет, когда Олав находился в соседней комнате. Ничего, впредь Токи будет осторожнее. А для начала придется изобразить раскаяние и попросить у Зарабет прощения.

После того, как сын и сноха ушли, Олав впал в глубокую задумчивость. За ужином он не проронил ни слова и ел медленно, словно прислушиваясь к тому, что происходит у него внутри. К удивлению Зарабет, он попросил добавку.

– Очень вкусно! – сказал он, выливая остатки супа в рот через край тарелки и смешно хлюпая при этом.

Лотти хихикнула, а Олав, вместо того чтобы бросить на нее, как всегда, полный отвращения взгляд, вдруг улыбнулся и сказал, глядя на девочку:

– Со дня свадьбы я не был таким голодным, как сегодня. Кто знает, может быть, еда, которую готовит твоя сестра, вернет меня к жизни.

– Я молю Бога, чтобы это случилось, Олав.

Молитвы Зарабет были услышаны. На следующий день боли у отчима были всего один раз. Через день приступ вообще не повторился. Олав радовался как ребенок и целый час проработал в лавке. Вечером он не спускал с жены глаз, и Зарабет догадывалась: Олав чувствовал, что скоро сила вернется к нему, и снова хотел ее. Она тяжело вздохнула, зная, что должна будет покориться.

Зарабет наблюдала за тем, как ее супруг перебирает и сортирует шкурки прямо в комнате. Он сильно изменился в последнее время, стал добрее и внимательнее к ней и Лотти. Зарабет предполагала, что причиной этому была ссора с сыном и Токи, а также то, что Олав понял, как мимолетна и скоротечна жизнь, и решил стать другим, пока не поздно. И все же Зарабет содрогалась при одной только мысли о его прикосновении, поцелуе, близости…

Но она не сможет отказать, потому что признает его супружеские права.

За обедом Олав вдруг сообщил:

– Я встречался с советом старейшин и сказал, что Кейт мне больше не сын. Я сделал распоряжение, что в случае моей смерти все имущество перейдет к тебе.

– Но почему, Олав? – изумилась Зарабет. – Это безумие! Ты все еще сердишься на Токи? Конечно, она вредная и злобная женщина, но ведь Кейт – твой сын. Он заслуживает внимания и любви отца. У Кейта нет твоих талантов и способностей, поэтому ты ему нужен.

– Ты слишком великодушна, Зарабет. Мой сын давно уже взрослый мужчина и должен сам за себя отвечать. Я принял решение и не изменю его.

– Но ведь это ты устроил брак Кейта с Токи. Разве не помнишь? Кейт не хотел жениться на ней, он покорился твоей воле. Как же ты можешь теперь отвернуться от сына?

Олав поморщился при напоминании об этом, но промолчал. Родители Токи дали ей в приданое много золота, а Кейт промотал все деньги за год. Олав решил посмотреть, что станет делать сын, узнав о новом завещании. Наверняка Кейт снова захочет стать единственным наследником. Что ж, у него есть время вернуть себе расположение отца, поскольку болезнь, похоже, отступила.

В тот вечер Зарабет рано легла в постель, но долго не спала, прислушиваясь к тяжелым шагам Олава. У нее было тягостное предчувствие. Сегодня старик наверняка потребует свое… Зарабет притворилась спящей, когда Олав отодвинул шкуру, отделяющую их с Лотти спальню от его комнаты.

– Зарабет, время пришло. Я знаю, ты не спишь. Пойдем со мной, я научу тебя кое-чему, что тебе понравится.

Девушка обреченно поднялась, понимая, что ее хитрость не удалась. На ней была только ночная рубашка, которая едва прикрывала колени. Она чувствовала себя несчастной и беззащитной. Олав взял ее за руку и повел к себе. Его огромная дубовая кровать, застеленная шкурами и мягкими шерстяными одеялами, внушала Зарабет ужас.

– Я постараюсь наконец стать тебе мужем. – С этими словами Олав поцеловал ее.

Зарабет заставила себя вытерпеть это. Она старалась не думать о Магнусе, но викинг неотступно был рядом, в ее сознании, в ее сердце. Зарабет надеялась, что со временем его образ превратится в тень, что в любом шорохе она перестанет слышать его еле уловимый шепот, перестанет искать в других мужчинах его легкую улыбку и мимолетный взгляд. Но Магнус все еще был жив в ее душе.

– Распусти волосы. Мне не нравится, когда женщина заплетает косу.

Зарабет развязала кожаный шнурок и стала медленно расплетать косы, пропуская пряди сквозь пальцы. Олав не вытерпел и принялся торопливо помогать ей.

– Мягкие, – прошептал он, прижимая ее пряди к щеке. – И огненно-красные, как закат перед ночным ураганом.

Олав перебирал ее локоны дрожащими пальцами. Зарабет словно окаменела.

– Мне нужно возбудиться, потому что я давно живу без женщины. Болезнь подорвала мое здоровье и ослабила тело. Я сяду здесь, а ты будешь раздеваться передо мной. Это вернет мне мужскую силу, Зарабет.

Олав сел на кровать и, скрестив руки на груди, стал наблюдать за ней. Его сердце билось ровно и глубоко. Ему почти всегда было холодно, поэтому огонь в очаге горел постоянно. Зарабет стояла перед ним в свете пламени, и на ее лице было написано желание умереть.

– Я не могу, Олав.

– На этот раз ты не посмеешь отказать мне. Тогда я не мог быть тебе мужем, но теперь совсем другое дело. Ты хорошо ухаживала за мной, и я поправился. А теперь сделай так, чтобы я снова ощутил себя мужчиной.

Что она могла сделать? Как бы ей хотелось снова стать бесчувственной и равнодушной ко всему, такой, какой она была все это время, с тех пор как потеряла Магнуса! Но страх и стыд мешали ей вернуть утраченный покой. Девушка поймала себя на мысли о том, что жалеет о выздоровлении Олава. – Ну же, Зарабет.