Карен Монинг - Темный горец Страница 21

    Став над ней на колени, раздвигая ей ноги, он будет проталкиваться в её мягкие формы своим твёрдым естеством. Будет чувствовать, как она торопит его, и будет отступать…

    «Дэйгис!», закричала Хло. Он был сзади неё, горячий и шелковистый, и твёрдый, уткнувшись в её зад, и она чувствовала себя такой чертовски незаполненной, что это причиняло ей боль.

    «Что, девочка?»

    «Займись со мной любовью», она задыхалась.

    «Почему?» Он растянулся на ней, кожа к коже от головы до ног, его ладони лежали на её руках, прижимая их к постели, позволяя ей чувствовать весь его вес, затрудняя её дыхание. Он раздвинул ей бёдра своими коленями. Он толкался в них, вжимался в них, но не в неё. Сознательно дразнил её.

    «Я хочу тебя».

    «Хотеть недостаточно. Ты должна чувствовать, так, словно не сможешь дышать, если меня не будет в тебе. Ты нуждаешься во мне? И не важно, какой ценой? Несмотря на то, что я предупредил тебя, что я не хороший мужчина?»

    «Да! Боже, да!»

    «Скажи это».

    «Ты нужен мне!»

    «Скажи моё имя».

    «Дэйгис!»

    Хло внезапно проснулась, яростно содрогнувшись, вспотевшая и дышащая с трудом, и так сильно возбуждённая, что испытала от этого боль по всему телу. «Ч-что…», она умолкла, припоминая свой сон. О, Боже, подумала она, потрясённая. Покачав головой, она вдруг поняла, что была не одна.

    Он был в комнате вместе с ней.

    Сидящий не более чем в двух футах от неё в кресле возле кровати, глядя на неё этими сверкающими глазами тигра.

    Их взгляды столкнулись.

    И у неё возникло самое ужасное чувство, что он каким-то образом знал. Знал, что она видела во сне его. В его тлеющем взгляде была странная удовлетворённость.

    Горячий поток омыл её с головы до ног. Она яростно посмотрела вниз. Благодарение Богу, она была всё ещё полностью одетой. Это был всего лишь сон.

    Он не мог, возможно, знать.

    Она натянула одеяло до подбородка. Воздух в комнате был совершенно холодным.

    «Ты показалась мне встревоженной», проурчал он голосом таким же тёмным, как эта призрачная комната. «Я пришёл проведать тебя и решил, что побуду здесь, пока ты не успокоишься».

    «Я спокойна сейчас», сказала она явную ложь. Её сердце грохотало, и она отвернулась, чтобы не выдать себя глазами.

    Она украдкой бросила взгляд на него. Красивый мужчина. Сидящий наполовину позолоченный затухающими огнями камина. Она сторона его лица была золотистой, другая в тени. Она почти задыхалась. Прикусила губу, чтобы успокоиться.

    «Тогда я могу идти?»

    «Ты можешь идти».

    «Тебе не… нужно… что-нибудь, Хло-девочка?»

    «Только, чтобы ты позволил мне уйти», сухо сказала она.

    Никогда, подумал Дэйгис, прикрывая плотно дверь.

    Когда она проснулась, он был потрясён, осознав, что его мысли о том болезненно настойчивом соблазнении, которое он себе представлял, каким-то образом прокрались в её сны.

    Сила. Она была у него внутри, и он не должен был забывать об этом. Каким-то образом эта сила заставила её разделить с ним его фантазию.

    Опасная вещь.

    По всей видимости, он воспользовался магией ещё раз, даже не осознавая этого.

    Мускулы его подбородка напряглись. Становилось чертовски сложно понимать, где древние силы начинались, и где он заканчивался.

    У него ещё была работа на этот вечер, напомнил он себе, резко встряхнув себя, сопротивляясь тёмным силам, что натягивались и изгибались внутри него. Тёмные силы, что пытались убедить его, что он был богом, и что бы он ни пожелал, принадлежало ему по праву.

    Натянув ботинки и надев пальто, он бросил долгий взгляд в направлении спальни, перед тем как выскользнуть из пентхауса. Она была прочно связана, и ни за что не узнает, что он ушёл. Это только на пару часов.

    Перед тем как уйти он включил термостат. Было холодно в пентхаусе.

Глава 7

    Ему пришлось воспользоваться магией снова, фэс фиада, заклинание Друидов, которое делает человека, использующего его невидимым для человеческого глаза, и ко времени, когда Дэйгис вернулся в пентхаус, он был слишком сильно взвинчен, чтобы спать. Он не знал, что такое заклинание существовало до того момента, пока те тёмные не завладели им в тот роковой вечер. Сейчас их знания были его знаниями, и хотя он пытался делать вид, что не ведал всей меры могущества внутри него, иногда, когда он делал что-нибудь, к нему внезапно приходило осознание, что он владел заклинанием, способным облегчить то, что он делал, словно он знал его всю свою жизнь.

    Некоторые из заклинаний, которые он сейчас ”просто знал”, были чудовищны. Те древние внутри него были судьями, присяжными и палачами неоднократно.

    Становилось опасно, он делался всё более отстранённым. Зависшим на краю бездны, и бездна оглядывалась не него беспощадными, кровавыми глазами.

    Он нуждался. В женском теле, в нежном женском прикосновении. В женском желании, которое заставит его чувствовать себя человеком, а не зверем.

    Он мог пойти к Катрин, и не будет иметь значения время суток. Она примет его с распростёртыми объятиями, и он сможет затеряться в ней, удерживая её лодыжки над её головой и вонзаясь в неё, пока снова не почувствует себя человеком.

    Он не хотел Катрин. Он хотел женщину, что была наверху в его кровати.

    Он совсем легко мог увидеть себя, переступающим через ступеньки, срывающим с себя одежду на ходу, растянувшимся на её беспомощной, привязанной фигурке, дразнящим её до тех пор, пока она не станет нуждающимся зверем, пока не станет умолять его овладеть ею. Он знал, что мог заставить её отдаться ему. О, возможно, она не будет хотеть этого сначала, но он знал, как прикасаться к женщине, чтобы довести её до состояния неистовства.

    Его дыхание было неровным.

    Он уже шёл к лестнице, стягивая свитер через голову, когда резко остановился.

    Глубокие вдохи. Сосредоточься, Келтар.

    Если он пойдёт к ней сейчас, он сделает ей больно. Он был слишком несдержанным, слишком изголодавшимся. Стиснув зубы, он натянул свитер обратно и резко развернулся, на какое-то время обратил свой невидящий взор к окну.

    Ещё два раза он ловил себя на том, что поднимался по лестнице. Два раза он заставлял себя возвращаться вниз. Он опустился на пол и делал отжимания, пока его тело не покрылось потом. Потом скручивания, и снова отжимания. Он цитировал отрывки истории, считал в обратном направлении на латинском, греческом, затем на более редких, сложных языках.