Андреа Кейн - Последний герцог Страница 21

— Значит, ты хочешь жениться, только чтобы спасти меня от отца?

— Нет! — Он вновь прижал ее к себе. — Дафна, у тебя доброе, золотое сердце, я хочу, чтобы оно стало моим.

— Только сердце? — улыбнулась ома.

— Нет, не только. В тебе спрятана другая женщина, о которой ты, может, и не подозреваешь; гордая, смелая, решительная и… и очень страстная, Я хочу, чтобы эта женщина тоже стала моей, хочу разбудить ее, разжечь этот маленький огонек, о котором никто не знает, даже ты.

— Пирс, но мой отец? Ведь он никогда не…

— Предоставь это мне!

— Как давно ты ненавидишь его?

— С детства!

Пирс осекся, поняв, что сказал лишнее. Дафна это сразу заметила.

— Ты все так же не хочешь мне сказать, что между вами произошло?

— Нет, Дафна, не сейчас. Я запретил себе даже думать об этом, пойми, это очень… мрачная история. Придет время, и ты все узнаешь, обещаю.

— Хорошо, Пирс, я понимаю, как трудно делиться своим горем, я подожду. Я умею ждать.

Только сейчас Дафна заметила непорядок в своем костюме и стыдливо принялась застегивать пуговицы. Пирс с. улыбкой помог ей.

— Ты сказал, что заманил отца в Лондон. Надолго?

— На два дня.

— На два дня?! — Глаза ее в удивлении расширились. — Как тебе это удалось?

— Попросил одного знакомого вызвать Трэгмора по срочному финансовому вопросу, — усмехнулся Пирс.

— Наверняка по поводу страховки за украденные драгоценности.

— С того момента, как мы познакомились, твоя интуиция не перестает меня удивлять.

— Это высшая похвала для меня, учитывая, что ее выразил такой ловкий стратег. — Дафна лукаво улыбнулась. — Пирс, как ты думаешь, сколько денег заплатят отцу?

— Ну, это зависит от того, что было похищено.

— Я понимаю. Ну, например, мое жемчужное ожерелье, оно очень дорогое?

Пирс чуть было не попался на крючок. Понятно, если бы этот вопрос задал опытный детектив — но Дафна? Подумать только! Наивная девочка едва не уличила Тин Кэпа!

— Какое ожерелье?

— Оно было на мне, когда мы встретились на скачках.

— Что-то не припомню, — ответил Пирс смущенно.

— Сдается мне, что моей руки просит один из самых великих лжецов Англии.

— Прошу отметить, миледи, что у лжеца самые благородные намерения. Итак, два дня, — сказал Пирс на прощание. — Днем ты можешь заниматься чем угодно: ходить в гости к викарию, гулять, размышлять о моем предложении, но ночью… ночью ты должна думать обо мне и о той женщине, что я разглядел в тебе. Может быть, ты тоже увидишь ее. Через два дня я приду за ответом.

Глава 10

Рассматривая тонкие лучики света, пробивавшиеся через плотные занавески в спальню, Дафна пыталась угадать, который час. Заснуть ей удалось только под утро, и. похоже, спала она совсем недолго, но сон как рукой сняло, едва открылись глаза. Мысли, мешавшие уснуть, снова закружились в голове, они были приятны и в то же время отдавались в сердце смутным беспокойством. Сладкая истома сменялась неприятной дрожью, мечты о счастье — необъяснимым страхом. Боже, как же это случилось? Как мог этот почти незнакомый человек вовлечь ее в такую бурю переживаний? Почему она думает о нем непрерывно, и почему сердце то замирает, то начинает учащенно биться, почему душа то плачет, то смеется? Неужели это и есть… любовь? А если это не она, то что же это, как не безумие? Сладкое, упоительное безумие. Дафна встала на колени перед распятием, но утренняя молитва не принесла покоя, как обычно. Кто же поможет ей? И ответ пришел сам собой, едва она снова взглянула на распятие, — Чамберс, Дафна встала и быстро оделась. Конечно, он обязательно поможет. Этот пожилой добрый священник всегда утешал ее. Его бесконечное терпение и крепкая вера были ярким факелом, освещавшим ее путь с самого детства. По пути в церковь Дафна пыталась решить самую сложную головоломку из тех, что загадал Пирс. Чем объяснить то, что он оставил ей на обдумывание своего предложения два дня? Ведь как любящий мужчина он должен требовать от нее ответа немедленно. Пирс был слишком осторожным, предусмотрительным человеком, чтобы оставить решение, может быть, самого главного в своей жизни вопроса на потом. Несомненно, он что-то задумал. Но что?

Даже яркие лучи солнца не могли разогнать полумрак скромной приходской церкви.

— Викарий, вы здесь?

— Доброе утро, Подснежник, рад тебя видеть. — Чамберс отложил Библию, встал со скамьи и распростер уже было руки, чтобы обнять Дафну, но вдруг руки его тихо опустились, улыбка исчезла с лица: он заметил, что ее левая щека обезображена синяком. — За что Хардвик ударил тебя?

— Это не важно.

— Для меня это очень важно. Как ты себя чувствуешь? У тебя болит что-нибудь еще?

— У меня ничего не болит, правда. Я пришла сейчас не для того, чтобы говорить об отце. Он будет в Лондоне до завтра, и я совершенно свободна. Я уже встретилась с Рассетом, пыталась убедить его, чтобы он без опаски пошел с нами в школу, но пока он не хочет покидать лес. Завтра еще попробую. — Дафна, — терпеливо прервал ее викарий, — почему твой отец ударил тебя? Кто-то из его знакомых опять доложил ему, что ты была в церкви?

— Да, — ответила Дафна после длительной паузы.

— Ты должна отправиться домой сейчас же.

— Я же сказала, что папы не будет до завтра.

— Но он не забрал в Лондон всех своих знакомых. Если кто-нибудь из них снова увидит тебя здесь… — Не в силах продолжать, Чамберс умолк.

— Двадцать лет я терпела, потерплю и еще немного. — Дафна загадочно улыбнулась. — Тем более что ваши страхи, может быть, напрасны.

— Что ты имеешь в виду?

— Как раз то, о чем хочу рассказать. Викарий, я очень нуждаюсь в вашей помощи и совете. Я знаю, вы очень заняты, но, может быть, вы… выслушаете меня и поможете?

— Ты знаешь, Подснежник, что помочь тебе для меня всегда радость. — Чамберс усадил Дафну напротив. — Я слушаю.

— Даже не знаю, с чего и начать. Так много случилось за это время и так много изменилось. Я изменилась сама.

Священник внимательно посмотрел на нее:

— Все это связано с джентльменом, о котором мы говорили на прошлой неделе, Пирсом Торнтоном?

— Да, но откуда вы знаете? — удивилась Дафна.

— Это мой долг, дитя мое, всматриваться в души людей. А рассмотреть то, что творится в твоей душе, совсем нетрудно. — Чамберс улыбнулся и погладил ее руку. — Ты влюблена, дитя мое?

— Да, — порывисто ответила Дафна. — Он такой хороший, такой ласковый… — добавила она, покраснев.

— Я понял. — Викарий смущенно кашлянул: — Скажи мне, Дафна, а как твой отец? Мне помнится, ты говорила, что они не очень-то ладят с мистером Торнтоном.

— Это не то слово, викарий, они ненавидят друг друга. — Но как же тогда…