Бренда Джойс - Темный огонь Страница 21

– Ну, гордость не поможет вам заполучить то, что вам хочется, – со смехом произнесла Амелия. – То есть, простите, – того, кого вам хочется!

Джейн слова Амелии глубоко задели – потому что в них было слишком много правды.

– Но у меня, по крайней мере, есть гордость, – резко произнесла она в ответ. – Я не навязываюсь человеку, который чуть ли не в лицо называет меня шлюхой!

Амелия побелела от бешенства.

– Но, между прочим, – прошипела она, – я делаю его счастливым, насколько это в моих силах! Когда гаснет свет… А вам никогда не стать той женщиной, которая способна доставить графу радость!

Как бы ни глубоко ранила Амелия Джейн, как бы грубо она себя ни вела, – девушка все равно не могла пригрозить ей, что расскажет графу о том, что видела под дубами. С присущим ей подлинным достоинством она просто повернулась спиной к женщине, которая была старше ее. И увидела, что обе горничные, а заодно и Джон с Томасом, замерли от ужаса, невольно слушая разговор. Джейн знала, что на ее щеках горит слишком яркий румянец. Боже, да теперь все они подумают, что она имеет какие-то виды на графа? Ну, как бы то ни было, Джейн решила держать себя в руках. Она улыбнулась и бодро сказала:

– Мы никогда не закончим тут уборку, если будем стоять, разинув рты!

Слуги мгновенно вернулись к своей работе. Амелия фыркнула.

– Анни, пожалуйста, сними все с каминной полки. Там пыли не меньше, чем в углах. – Джейн, наблюдавшая за выполнявшей ее указание горничной, услышала, как Амелия, топая, как корова, ушла. Лишь в это мгновение Джейн заметила, что ее маленькие руки сжаты в кулаки… и расслабилась. Эта женщина была настоящей гадюкой! И с чего она взяла, что Джейн охотится за графом? А вдруг она ему об этом скажет? Ох, в отчаянии подумала Джейн, ведь Амелия совершенно лишена чувства благопристойности, и она запросто может заговорить с графом об этом, да еще и будет смеяться… а он, пожалуй, ужасно развеселится. Развеселится. Но если он узнает о подлинных чувствах Джейн, непонятных и ей самой, Джейн просто умрет! Тут она услышала, как хлопнула парадная дверь, и одновременно до нее донесся голос Амелии, в котором не осталось и следа язвительности – он звучал слаще меда:

– Привет, милый! О, да ты выглядишь слишком разгоряченным!

Ответа не последовало.

Джейн, сама не понимая, как это произошло, очутилась вдруг у двери гостиной. Она выглянула, осматривая холл и коридор. Граф шел в ее сторону, а Амелия торопливо шагала рядом с ним.

– Могу я сказать Томасу, чтобы подавал обед, милый? – ворковала Амелия. – Я ему заказала сегодня кое-что необыкновенно вкусное!

Джейн в ярости стиснула зубы. Ведь сегодняшнее меню составляла она – с учетом американских вкусов графа!

Граф заметил девушку; его шаги замедлились.

Джейн почувствовала, что ей трудно дышать. Как и накануне, граф был в облегающих, слишком облегающих бриджах – Джейн отлично видела его плотные, сильные ноги и обтянутую выпуклость между ними. Наполовину расстегнутая рубашка Ника, насквозь пропотевшая, была сильно запылившейся. Его грудь блестела. Волосы на голове были влажными и растрепанными. Глаза Ника вспыхнули, но граф тут же старательно притушил засиявший в них огонь.

– Привет, Джейн, – сказал он.

Джейн улыбнулась. И радостно уставилась на него.

– Добрый день, милорд, – мягко ответил она.

Он не остановился, но его взгляд задержался на девушке, наполнив теплом все ее существо. А потом он прошагал мимо. Амелия одарила Джейн взглядом, полным жгучей ненависти. Но Джейн это ничуть не задело, во всяком случае в тот момент. Он заговорил с ней. Он был с ней вежлив. А вчера – как он был добр к ней! В особенности вечером. И сейчас, хотя граф всего лишь поздоровался с ней, Джейн почувствовала за кратким приветствием большее, гораздо большее… и это совсем не было детскими фантазиями. Джейн прижала руки к груди и глубоко-глубоко вздохнула. Она понемногу укрощала дикого льва – она понемногу смягчала характер Властелина Тьмы!

Но тут Джейн увидела грязные следы, оставленные графом в холле и коридоре.

Она вздохнула. Может быть, он просто не замечает, что делает? Может быть, там у них, в Техасе, нет грязи? А может быть, его это просто не интересует… ну, в любом случае… Джейн, повернувшись, посмотрела вслед графу и Амелии. Дверь библиотеки была распахнута. Амелия восторженно рассматривала что-то. Джейн похолодела. В руках Амелии было сверкающее золотое ожерелье с сапфирами. И женщина была вне себя от счастья.

– Спасибо, милый, спасибо! – воскликнула она, бросаясь на шею графу.

Джейн отпрянула. И отвернулась, чтобы не видеть дальнейшего. Так граф дарит любовнице дорогие украшения? Джейн твердила себе, что это ее не касается, – но это ее очень и очень растревожило. Он просто дурак, паршивый грубиян, мужик, который не видит ничего за парой толстых титек! И как только Джейн могла подумать, что ей удастся сделать из него цивилизованного человека?! Да еще вообразила, что влюблена в него! Придумала, что он уже интересуется ею, что начинает понемногу заботиться о ней! Вот дура! Ничуть не лучше графа. Да как ей вообще пришло в голову, что она может состязаться с такой опытной женщиной, как Амелия!

Джейн торопливо бросилась через холл, к парадной двери, и вышла на улицу. Горькие слезы обжигали ей глаза. Она понимала, что главная проблема для нее состоит в том, что уже слишком поздно что-либо менять. Слишком поздно.

Потому что она уже полюбила графа.

Глава 14

– Что?!

– Мне очень жаль, – безо всякого выражения произнес граф Драгморский. – Но это действительно прощание, Амелия. Все кончено.

Амелия, побледнев, уставилась на него, и забытое ожерелье повисло на ее руке.

– После обеда кучер отвезет тебя в Лессинг. Там в пять часов проходит поезд на Лондон. – И граф повернулся, намереваясь уйти.

Амелия схватила его за руку; лицо женщины перекосилось от злобы и ярости.

– Ублюдок!

Граф замер на месте.

– А я никогда и не утверждал противоположного, – сухо сказал он. Если бы Амелия могла догадаться, что сказала чистую правду!

Она, размахнувшись, ударила его по лицу. Он тыльной стороной ладони потер щеку, словно пытаясь уничтожить след ее прикосновения.

– Ну, теперь тебе легче? Так пойди собери вещи.

– Ублюдок! – выкрикнула она снова, и ее голос надломился. – Я же люблю тебя!

Граф посмотрел на нее, вздернув брови.

– Ты любишь не меня, – грубо сказал он. – Ты любишь вот это, – и он ткнул пальцем себе между ног.

– Это не так! Я люблю тебя, я всегда…

– Избавь меня от своих представлений, – резко перебил ее граф. – Все кончено.

– Но прошлой ночью ничего не было кончено! Граф окинул ее презрительным взглядом.