Патриция Райс - Бумажная луна Страница 21

Кивнув, он повернул в другую сторону и нахмурился, заметив, что она тоже собирается выходить.

— Оставайтесь здесь. Если понадобится помощь, я кого-нибудь пришлю за вами.

— Не глупите!

И как будто эти слова были достаточным аргументом, Дженис поспешила к себе в спальню за туфлями. Она уже вышла из того возраста, когда мужчины могли ею командовать. Питер не стал терять время на споры. Хмуро посмотрев на нее, он торопливо направился к задней двери.

К тому времени, когда Дженис подобающим образом оделась, волнение в городке в основном уже улеглось. Идя по улице, она видела догоравшие языки пламени в старой лачуге на окраине. Мужчины с пожарной повозки заливали из шлангов последние пылавшие бревна.

Она знала, что воскресными вечерами у этой лачужки собирался кое-кто из мужчин городка. Ходили слухи, что живший там старик торговал из-под полы спиртными напитками. Вдруг Дженис пробрал ужас. Она вспомнила страхи Эллен. В эту ветхую хибару Бобби наведывался частенько. Могли быть и другие жертвы. Она поспешила к молчаливой толпе.

В этот момент из сгоревшего Дома вынесли завернутый в одеяло труп. Она схватилась за руку оказавшейся рядом женщины. Как ни презирала она Бобби, но смерти ему не желала ради Эллен. Не успев подумать об этом, Дженис увидела, что Бобби помогает сматывать пожарный шланг. Значит, с ним все в порядке. Ока спросила у стоявшей рядом женщины:

— Известно, кто это? И что случилось?

— Это старик Сэмюел. Шериф сказал, что в доме пахнет керосином, и думает, что кто-то нарочно разлил его.

Пока женщина говорила, Дженис подняла глаза и увидела, как шериф Пауэл снова заключал в наручники единственного вероятного поджигателя во всем графстве — Питера Маллони.

Глава 10

Дженис в полном оцепенении смотрела, как Пауэл толкает перед собой арестанта, ведя его мимо взволнованной толпы. Этой ночью погиб человек, и горожане потребуют возмездия. Она почти физически ощущала волну праведного гнева, исходящую от этих людей, когда они смотрели на то, как тащат в тюрьму Питера Маллони. Он чужак. И если суд признает его виновным и приговорит к повешению, никто не станет оплакивать Маллони — у него не останется здесь ни безутешной вдовы, ни плачущих ребятишек. Дженис прекрасно знала, о чем думают эти люди, стоявшие вокруг нее. С тех пор, как этот незнакомец появился в городке, случилось уже два пожара. Для них подобный факт являлся достаточным доказательством вины этого уверенного в себе, сильного и красивого чужака.

Последние языки пламени были уже потушены, и толпа постепенно рассосалась. Женщина, в которую вцепилась Дженис, подозрительно посмотрела на нее, осторожно высвободила руку и ушла. Дженис осталась одна.

Надо что-то делать. Пока она здесь стоит, все в городке считают Маллони убийцей. Но это же полная бессмыслица! Зачем Питеру Маллони вдруг убивать какого-то старика, которого он знать не знал? Может, она с помощью логики объяснит бессмысленность их обвинения?

Нет, едва ли. Разве подчиняются логике стихийные пожары и весенние наводнения в городке? Или бессмысленные субботние перестрелки? Жизнь в техасских прериях не поддается законам логики. Месть — вот единственный здесь закон. Никто не станет спрашивать, зачем понадобилось поджигать лачугу. Лачуга сгорела, человек погиб. Таковы факты. Кому-то надо платить, так пусть это будет Маллони, — и никого не волнует, виновен этот человек или нет.

Когда же вернется Джэсон Хардинг? Сейчас, когда в воздухе запахло казнью, городок будет взбудоражен. Неужели он пропустит столь волнующее событие? Можно было бы поговорить с ним, рассказать о том, что в эту ночь Маллони спал в кровати Бетси. Дженис передернулась, представив себе, как Джэсон воспримет ее слова. Конечно, он ни за что не поверит, что между ней и Питером ничего не было. И никто не поверит. Но Джэсон хотя бы не станет болтать.

Но с кем бы Дженис ни поговорила — с банкиром или с шерифом, — она все равно потеряет работу. Учительница не может позволить такого: мужчине ночевать в ее доме. Это еще один непреложный закон местной жизни. Значит, обеспечив Маллони необходимым алиби, она лишится работы. Придется уехать из Минерал-Спрингс, и Бетси так и не увидит свои новые занавески.

В жизни Дженис слишком часто и слишком многого приходилось бояться, но последние годы прошли относительно благополучно. И сейчас ей не хотелось возвращаться к прежним страхам, не хотелось снова жить, не зная, будет ли завтра хлеб и крыша над головой. Как всегда бывало в такие минуты, ужас сковал ее тело, и на деревянных ногах она вернулась домой.

К шерифу Дженис решила пока не ходить. Может, до рассвета объявятся новые подозреваемые. Может, Питер наврет им что-нибудь правдоподобное или расскажет правду, тогда к ней придут за подтверждением и поверят в то, как было на самом деле. Хотя и глупо на это надеяться.

Теперь-то уж точно не заснуть. Придя домой, Дженис налила в ведро воды и принялась мыть пол в кухне. Она могла бы показать «м смятую постель Бетси. А если она покажет новые занавески и стружки на полу у камина, им придется поверить ей. Да, они поверят в невиновность Маллони и отпустят его, вот только в ее невинность они не поверят никогда.

Тот панический страх, который она испытала в пятнадцать лет, оставшись беременной и без мужа, снова захлестнул ее. Дженис живо, словно это было вчера, вспомнила реки слез, пролитые матерью, каменное лицо отца, застывшее мучительной маской, растерянные взгляды братика и сестренки, когда она объявила родным о своем падении.

Чтобы скрыть ее позор, родителям пришлось спешно перебраться в Катлервиль. Этот переезд постепенно разрушил судьбы всех членов семьи. Она видела, как голодала ее мать, чтобы накормить детей, видела, как отец старился и слабел от тяжкого труда, невзгод и лишений. Самой ей приходилось годами гнуть спину, чтобы хоть как-то оградить брата и сестру от той нищеты, в которую они погрузились по ее милости. И все для того, чтобы это повторилось снова?

Дженис почувствовала, как горячие слезы упали ей на руку. Этим слезам за все десять лет ни разу не удавалось ее утешить: никогда не изжить из памяти те страшные годы нищеты, стыда и терзаний совести. Она зарыдала еще безутешнее, оплакивая ребенка, которым никогда не была, родителей, которых больше никогда не увидит.

Она так отчаянно пыталась сохранить свою маленькую семью! И ей это удалось. Удалось, несмотря ни на что! Теперь брат и сестра почти взрослые. Они здоровы и будут счастливы.

Все, кроме дочери. Неужели Бог никогда не простит Дженис за ту единственную ошибку? Почему он заставляет Бетси страдать за грехи матери? Это несправедливо. Вообще вся жизнь несправедлива. Почему они все должны страдать за то, в чем виноваты не больше, чем отец Бетси?