Вера Крыжановская - Голгофа женщины Страница 21

Было начало февраля, Ксения сидела одна в своем будуаре и горько плакала. Слезы и заботы были частыми гостями в этой маленькой комнате, такой изящной и комфортабельной с виду. В действительности, молодая женщина боролась с настоящей нуждой, и иногда у нее не хватало средств поддерживать домашнее хозяйство с тем тощим бюджетом, какой ей ассигновал муж. Иван Федорович никогда не спрашивал, хватает ли ей денег, но всегда требовал хороших обедов и был очень капризен.

Пятьсот рублей, которые дал ей отец, Ксения уже давно израсходовала, так как на свои личные нужды она ничего не брала у Ивана Федоровича.

Сегодня молодая женщина была особенно нервна и расстроена. У нее вышла очень неприятная сцена с одним пьяным ростовщиком, который довольно дерзко требовал уплаты.

Ксения задыхалась от стыда и гнева. Она до такой степени была поглощена своими думами, что не слыхала, как подъехал Ричард, и увидела его только тогда, когда он вскричал:

— Вы плачете, Ксения Александровна! Что такое случилось?

Молодая женщина покраснела и выпрямилась со смущенным видом. Она тщательно скрывала от зятя свои затруднения. Так как в последнее время он бывал у них значительно реже, то она не ждала его, в особенности сегодня.

Ксения пыталась улыбнуться и вернуть себе хладнокровие, но тщетно: нервы ее были слишком возбуждены. Она снова упала на диван, зарылась головой в подушку и разрыдалась.

Перепуганный Ричард сел рядом с молодой женщиной и старался ее успокоить, убеждая, что при ее настоящем положении подобное волнение крайне вредно.

— Ах! Если я умру, то тем лучше! Довольно с меня такой проклятой» жизни! Довольно с меня кучи лжи, унижении и нищеты, от которых я задыхаюсь. Как слепая, я добровольно надела себе петлю на шею, а Господь покинул меня и дает мне гибнуть, — вне себя вскричала она.

Однако на вопросы Ричарда она сначала упорно отмалчивалась и уступила только тогда, когда он начал сердиться и упрекать ее в недостатке доверия.

Щеки ее пылали, и вся она дрожала, как в лихорадке, когда прерывающимся от слез голосом стала рассказывать о своих мелочных нуждах и о стыде перед слугами и поставщиками за свою вечную задолженность.

Во время этого рассказа, куда была включена и унизительная утренняя сцена, яркий румянец разлился по лицу Ричарда.

— Зачем вы ничего не сказали мне раньше? — с раздражением сказал он. — Я уже давно положил бы конец такому недостойному положению. Сейчас же я вручу вам сумму, которая надолго избавит вас от всяких забот.

Ксения покачала головой.

— Благодарю вас, Ричард. Я знаю, что вы самый лучший и великодушный из людей, но принять от вас деньги за спиной Жана я не могу.

Так как молодой человек настаивал, Ксения прибавила, избегая его взгляда:

— Я не могу. Подумайте только, что станут говорить. И без того уже нашу дружбу объясняют самым недостойным образом и забрасывают грязью те часы, которые вы проводите в моем обществе.

Ричард побледнел и нахмурил брови.

— А, эта подлая сплетня уже дошла до вас? Причем, мы имеем право презирать ее. К тому же никто не будет знать, что я помог вам в таких пустяках.

Но Ксения была непоколебима и, несмотря на все просьбы, категорически отказалась принять деньги.

— Разве вы не понимаете, какое унижение представляет для меня эта просьба, раз она является результатом недостойного обращения человека, сделавшего меня своей женой? Нет, нет, не настаивайте. Я предпочитаю умереть от голода.

Грустный и подавленный, Ричард простился с молодой женщиной и поехал прямо в министерство, где служил брат. Он застал Ивана Федоровича в самом отвратительном расположении духа. Накануне он проиграл в карты крупную сумму и теперь не знал, чем пополнить эту брешь, сделанную в его бюджете.

Ричард был так озабочен, что не заметил даже надутого вида брата.

— Послушай, Иван, ты поступаешь крайне недостойно, — сказал он, как только они остались одни. — Отчего вместо того, чтобы подвергать жену различным лишениям, ты не обращаешься ко мне? Ты должен знать, что в тяжелые минуты мой кошелек всегда открыт для тебя.

— Да, с тех пор, как я женился, кошелек всегда открыт. Раньше ты не был так щедр, — зло возразил Иван Федорович, бросая на брата ядовитый взгляд.

Последний сделал шаг назад и сказал, окинув брата презрительным взглядом:

— Так… ты смеешь повторять мне в лицо эту подлую сплетню, выдуманную Юлией Павловной?! И это после твоего позорного поведения по отношению к бедной жене, которую ты связал с собой, чтобы сделать ее несчастнейшей из женщин?!

— О! У нее есть утешитель, который даст ей все земные блага, какие только пожелает.

— Правда? И ты позволяешь ей это! Чтобы отделаться от нее, ты хочешь толкнуть ее в объятия адюльтера? Но, мне кажется, существует, более простое средство освободиться от надоевшей женщины. Разведись с Ксенией Александровной. Я дам тебе для этого необходимые средства.

Иван Федорович вспыхнул.

— Очень ценю твой совет. Но я не имею ни малейшего намерения разлучаться с женой. Какие причины к разводу могу я иметь после четырех с половиной месяцев совместной жизни? Что ты влюблен в мою жену, этого ты не можешь отрицать. И именно своим ухаживанием за ней ты не даешь установиться между нами хорошим отношениям. Всегда и во всем она рассчитывает на тебя. И действительно, стоит только ей чего-нибудь пожелать, как все исполняется точно каким-то волшебством. А так как у меня нет средств быть таким щедрым, то она кончит тем, что станет считать меня Гарпагоном и бессердечным человеком.

Ричард понял, что брата так настроила его семья, и сердце его наполнилось невыразимым отвращением.

— Ты вдвойне несправедлив, — ответил он. — Еще сегодня твоя жена отказалась от денежной помощи, которую я предлагал ей для увеличения бюджета, который ты так экономно назначил ей.

— Я не могу воровать или выпрашивать милостыню, чтобы давать ей больше. Женясь на Ксении, я предупредил ее, что мои средства невелики, и она должна научиться ограничиваться тем, что мы можем расходовать.

— Хорошо, я не буду настаивать. Только я должен предупредить тебя, что грязная сплетня, пущенная о нас, дошла до Ксении Александровны.

— Этого только недоставало! Ради Бога, дорогой Ричард, не думай, что я обращаю какое-нибудь внимание на подлые сплетни Юлии и ее друзей, и прости меня, если я слишком погорячился! Ты сам должен понять, как мне тяжело слышать оскорбительные для моей чести слухи. Чтобы положить этому конец, ты мог бы уехать заграницу на три-четыре месяца. К твоему возвращению все эти глупости будут забыты.