Николь Берд - Дорогой притворщик Страница 21

– Да, милорд, все в вашей комнате, – заверил его дворецкий. – Вы еще успеете переодеться, милорд. Дамы в гостиной.

Гейбриел поднялся наверх и застал в своей комнате Бриксона, ожидавшего его, чтобы помочь переодеться.

Бегство из Англии, изгнание научили его понимать, что жизнь заставляет принимать куда более важные решения, чем выбор жилета или галстука. Но, глядя в зеркало на результаты своих трудов, Гейбриел понимал, что ему по-прежнему нравится быть хорошо одетым. Бриксон смахнул с его плеч пылинки и в восхищении отступил назад. Гейбриел, скрыв улыбку, поблагодарил его.

– Не надо меня ждать, – добавил он. – Я привезу дам домой, а затем, может быть, отправлюсь искать других развлечений.

Лакей не удивился.

– Удачи вам, милорд, в картах или в любой другой игре, которую вы предпочтете.

Гейбриел усмехнулся:

– Никаких женщин сегодня, Бриксон, если ты об этом подумал. Человек, помолвленный с мисс Хилл, должен быть сумасшедшим, чтобы искать булыжники, когда у него перед глазами чистый бриллиант.

В гостиной он увидел Психею и Цирцею, которой разрешалось обедать в столовой, когда не было гостей, а также тетю Софи с бокалом вина рубинового цвета. «Никакого жалкого хереса для тети Софи», – подумал Гейбриел.

– Добрый вечер, – сказал он, поклонившись сначала тете Софи, как старшей даме, затем Психее и Цирцее. Он уже собирался налить себе виски, когда неожиданно, словно проснувшись, увидел, как выглядит Психея. Не смущаясь, он уставился на нее. Гейбриел не обратил внимания ни на хриплый смешок Софи, ни на широко раскрытые от удивления глаза Цирцеи. Он не замечал ничего, кроме видения ангельской красоты, стоявшего перед ним. Психея, в серебристо-голубом платье, буквально светилась.

«Нет, – подумал он, подыскивая подходящее слово, – она сияет».

Ее золотистые волосы были собраны на макушке в каскад локонов. Шелковое платье плотно облегало пышную грудь и спускалось на округлые бедра и длинные-длинные ноги. В ушах, на шее и в волосах сверкали бриллианты. Белые, выше локтей, перчатки тоже украшали бриллианты. Гейбриел никогда еще не видел такой ослепительной красоты. Ему показалось, что с небес спустился ангел!

Нет, у ангелов не бывает такого холодного настороженного взгляда, такой вызывающе гордой осанки. Его Психея слишком надменна и в то же время полна таинственной страстности, чтобы быть чьим-то ангелом. И с чего это он, черт побери, начал думать об этой своевольной девице как о своей?

Гейбриел подошел к Психее, взял за руку и – только для того, чтобы прогнать с ее лица отчужденное выражение – прижался губами к тыльной стороне ее запястья. Синклер с удовлетворением увидел, как губы девушки раскрылись, словно ей не хватало воздуха.

В эту минуту он бы без сожаления отказался от ново-приобретенного имения и даже от покровительствующей ему удачи ради того, чтобы схватить это очаровательное создание отнести в свою спальню и заставить забыть о ее безупречных манерах.

– Вам очень подходит ваше имя, дорогая мисс Хилл, – тихим и проникновенным тоном произнес он. – Вы – настоящая богиня.

Психея не ответила, а только опустила длинные ресницы, чтобы Гейбриел не увидел выражения ее глаз. Он подозревал, что она не столько смущенна, сколько обеспокоена, не затевает ли он новую игру. Гейбриел усмехнулся. Он начинал понимать ее, и, как ни странно, это радовало его.

– Надеюсь, вам больше повезло, – холодно сказала она, – с портным, которого вы сами выбрали, милорд.

– Да, вы были очень добры, стараясь помочь мне, но есть вещи, которые мужчина должен делать сам.

– Такие, как получение собственного титула? – К Психее вернулось ее обычное спокойствие, но она говорила тихо, чтобы не привлекать внимания окружающих.

– Актеры привыкли менять имена, как и костюмы, – так же тихо ответил Гейбриел. – Этим искусством я прекрасно владею.

– Не сомневаюсь! – Ее глаза угрожающе сверкнули, и он подумал, что уже достаточно дразнил ее.

Из-за такого пустяка не стоит пробуждать в ней страсть, таящуюся под внешней холодностью. Для этого еще найдется подходящее время и место, подумал Гейбриел, взглянув на Софи и Цирцею, с интересом наблюдавших за ними.

Софи большим глотком осушила хрустальный бокал и поставила его на маленький резной столик.

– Психея, – сказала она, приходя на помощь внучатой племяннице, – сходи распорядись насчет обеда. В этом доме можно умереть с голоду.

Гейбриел видел, что Психея с облегчением отошла от него, собираясь выполнить распоряжение тетки. Но к его радости, ее опередил Джоурс.

– Обед подан, – объявил дворецкий.

Гейбриел предложил руку Психее. Это было всего лишь проявлением обычной вежливости, но он остро ощущал ее близость, легкий аромат розового масла, исходивший от ее кожи, шелест шелкового платья. Они разжигали его чувственность и желание остаться с ней наедине.

– Надеюсь, сегодня снова будет пудинг с жженым сахаром, – сказала Цирцея, не подозревавшая о том, какие страсти кипят вокруг нее. Она подождала, пока тетя Софи возьмет свою палку.

Вспомнив о своих обязанностях, Гейбриел предложил Софи другую руку, но она отмахнулась.

– Я не люблю торопиться, – сказала пожилая женщина. – Пойдем, Цирцея.

В присутствии слуг за обедом говорили о незначительных вещах. Психея рассказывала о людях, с которыми им предстояло встретиться на вечере.

– Вероятно, вы еще познакомитесь с Томасом Аткинсом, вторым сыном графа Уиткина, у его жены темные волосы и…

– Бог с тобой, дитя, – покачала головой Софи, – ты хочешь перечислить всех светских людей, которые сейчас в Лондоне? Да мы уснем, прежде чем доберемся до Форсайтов.

– О, простите, – смутилась Психея. – Я только хотела, чтобы лорд Таррингтон имел представление о том, что его ожидает.

По правде говоря, чем ближе был его дебют в английском высшем обществе, тем сильнее она волновалась. Психея успокаивала себя тем, что Гейбриел прекрасно сыграл свою роль перед ее родственниками. Да и ее горничная несколько часов подробно рассказывала ему, кто есть кто, кто что любит и каких тем следует избегать. Но там он будет один. Она не успела как следует подготовить его, а Психея слышала, что актер ничего не может, если не знает своей роли. Что, если Гейбриел замкнется в себе или допустит такую бестактность, что опозорит не только себя, но и Психею и всю ее семью?

Протянув руку за бокалом, Психея заметила, что рука дрожит. Нет, они справятся, должны справиться, она будет рядом, она подскажет ему, их не разоблачат, они не будут унижены…

Гейбриел видел, как волнуется его «нанимательница», и прятал улыбку. Беспокоится о его первом появлении в свете? У него самого были причины для беспокойства, но он старался не думать о них. Гейбриел внимательно слушал, как она перечисляла гостей. Некоторые имена были ему знакомы, но поскольку до своего изгнания он редко бывал в Лондоне, то не думал, что его сразу же узнают. Там могут оказаться школьные приятели, но не у всех такая зоркость и память, как у Фредди.