Джейн Фэйзер - Коршун и горлица (Орел и голубка) Страница 21

Абул обнял ее и прижал к груди.

— Ты глубоко любила этого человека? — ее слезы намочили ему тунику. Он погладил ее по волосам. Находясь в плену представлений и моральных норм ее народа, она еще не понимала многообразия типов отношений между мужчиной и женщиной, не понимала, что наслаждение, добытое вместе с одним мужчиной, необязательно является предательством по отношению к другому.

Но по тому, как Сарита плакала в его объятиях, Абул чувствовал, что она доверяет ему. До тех пор, пока это так, он сможет учить ее видеть вещи своими глазами, чтобы она поддалась искушению, владеющему ею, и они смогли бы вкусить райское наслаждение, так отчаянно отвергнутое ею прошлой ночью, но делать это ему следует постепенно и так, чтобы она не почувствовала угрозу своему достоинству, которое она обратила против себя самой. Это, безусловно, потребует от него большого самоконтроля, но это возможно, и тем слаще будет для него последующая, в конце концов, ее капитуляция.

— Больше не надо слез, — сказал он, отрываясь от нее.

Он наклонил ее голову над фонтаном, брызнув ей в лицо холодной водой.

— Я собираюсь научить тебя пользоваться банями, ты научишься расслабляться и воспринимать горе и радость, как часть себя.

Сарита вытерла ладонью мокрое лицо.

— Топить меня нет никакой нужды.

Он с удовлетворением отметил, что слезы и горе не сломили ее. Да, она еще так молода.

— Может, твои женщины принесут тебе полотенце? Ты промочила все платье.

Сарита вытерла лицо о льняное полотенце, пахнущее солнцем. Это были первые слезы, которые она пролила по Сандро. С ними к ней как бы вернулись силы. Мули Абул Хассан так легко не отпустит ее из Альгамбры. Он ясно дал ей это понять, и у нее не осталось никаких иллюзий относительно того, что она сможет повлиять на его решение. Значит, она должна сама ухитриться сбежать от него. А для этого ей необходимо убедить его в том, что примирилась с его приговором; с тем, что если она не хочет вернуться в племя, то должна остаться здесь. Он обещал ей, что не будет принуждать ее к чему‑либо, кроме своей компании, значит, она должна выжидать, пока не представится возможность бежать.

По правде говоря, она ничуть не возражала против его компании, совсем даже наоборот. Но от этого не меняется суть того, что она является его пленницей.

— Но ведь я уже мылась вчера вечером, — сказала она.

Абул рассмеялся.

— Баню посещают не только из соображений чистоты, но ты это еще поймешь. Она нужна для того, чтобы освежить дух в той же степени, что и тело. Пойдем. — Он подошел к двери, и Сарита, после секундного колебания последовала за ним. В конце концов, что она могла потерять?

Глава 6

Абул подождал Сариту у калитки, ведущей в сад.

— У тебя нет вопросов касательно Альгамбры?

— Множество, — дружелюбно сказала она, — но что это там за селение — через ущелье? — И она показала на череду крыш, расположенных на склоне лесистой горы.

— Дженералайф, — Абул сжал локоть Сариты.

— Царство садов и фонтанов, террас и галерей, истинное местечко отдохновения и красоты. Мы на днях сходим туда.

Сарита шла рядом с ним и отчего‑то ей было удивительно спокойно чувствовать его рядом. Она не привыкла к тому, что мужчины могут ходить рядом с женщинами, обычно последние должны были тащиться позади и стараться не отстать от своих повелителей. Либо они шли сами по себе, погруженные в собственные беседы. Идти рядом с мужчиной было для Сариты внове, но она не знала, что для Абула — идти рука об руку с женщиной — было также очень непривычно. Но он думал, что так она скорее почувствует себя под его защитой в месте, которое, должно быть, кажется ей абсолютно чужим.

Он рассказывал ей о водопроводе, который приносил с гор воду, питавшую дворцовые ручьи, пруды и фонтаны, грандиозном сооружении, которое она видела с дороги — как оказалось, это была крепость, в которой могла разместиться армия, состоящая из 40 тысяч человек.

— И там сейчас столько воинов? — Сарите казалось нелепым говорить о солдатах и крепостях среди такой красоты, но нельзя было закрывать глаза на то, что дворец находился именно внутри крепости.

— Нет, — Абул повернул в сторону цветочных клумб. Воздух был насыщен влагой, как будто полит, и Сарита поняла, что земля под ее ногами так и сочится ею. От теплоты утреннего солнца, падающего на только что политую землю, возникало ощущение удивительной свежести.

— Нет, — повторил Абул, — сейчас нет. В этом нет необходимости в данный момент. Но я мог бы поместить их туда, если бы в этом была нужда… если, например, твои испанские монархи атакуют меня. — Он необычно серьезно посмотрел на нее, — такое вполне может случиться.

— Но зачем им это? — Сарита не разбиралась в политике, существовавшей как бы вне их клана.

Она знала только о тех, кто непосредственно мог угрожать ее жизни — о бандитах с большой дороги, торговцах рабами, инквизиции, и т. д. О мечтах и территориальных притязаниях их королевских величеств, Фердинанда и Изабеллы, ей было ничего неизвестно.

— Потому что мой народ много столетий назад завоевал эту землю, — сказал ей Абул. — Испанцы, королевство за королевством, медленно возвращают ее себе, и это продолжается уже двести лет.

Он неопределенно махнул рукой, — теперь нам принадлежит только Гранада.

— И вы хотите сохранить ее?

— Ну, конечно, я хочу сохранить ее для моего сына, также как она была сохранена для меня.

Это была еще одна тема, которую она захотела развить, раз уж Абул дал ей такую возможность.

— Вы не говорили мне о том, что у вас есть сын… и жена.

Абул повел ее к мраморной галерее.

— Мои жены и дети не должны тебя заботить, милая. Также как и ты их.

— Это не так, — запротестовала она, — и не говорите мне, что никто здесь не задается вопросом, откуда я взялась и что делаю во дворце.

Он рассмеялся.

— Они знают, что ты здесь делаешь, Сарита, или; по крайней мере, — добавил он с кривой ухмылкой, — знают, что, как я надеялся, ты будешь здесь делать.

Сарита промолчала, так как Зулема и Кадига уже дали ей это понять, не видя никакой другой возможной причины для ее пребывания во дворце калифа.

Они ступили на галерею и вошли в прохладную залу, в окна которой лился мягкий, зеленоватый свет.

— Но ваши жены и дети все‑таки заботят меня, — снова атаковала его Сарита, — не понимаю, как вы можете думать…

— Таков наш обычай, — прервал он ее.

— Но не наш. Мой народ не…

Абул закрыл рукой ее рот и склонился над ней.

— Сарита, здесь не место для ссор. Здесь тело и ум должны получить отдых, здесь можно думать и говорить только о прелестном. Таков наш обычай. И, по‑моему, тебе нетрудно будет с ним согласиться. Ведь так?