Дебора Мей - Аромат жасмина Страница 21

– Мне петь? – барон с трудом приходил в себя, поражаясь изворотливости девушки.

– А почему бы и нет? – подстрекала его Элиза, – У вас такой вид, словно вы никогда не слышали подобных песенок.

– Я-то слышал, но никак не ожидал, что они знакомы столь образованной девице.

– А! – весело отмахнулась девушка. – В нашем пансионе жил сторож, который частенько напивался, а затем орал подобные куплеты. Директриса не раз хотела его уволить, но у Пьера были золотые руки. Он работал сразу и садовником, и плотником, и сторожем. Поэтому она и терпела его выходки, а мы… – Элиза совершенно по-детски захихикала. – Мы выучили все эти дурацкие песенки и порой распевали их, когда отправлялись на прогулку без наставницы. Хотите, я вас научу этим занятным вещицам?

Ауленберг даже фыркнул, уязвленный столь открытым вызовом.

– Я и без тебя их знаю!

Спустя полчаса они уже вместе распевали пикантные куплеты. И все это время Аманда в ужасе металась по своей комнате, не решаясь войти в покои дочери. Ей очень не хотелось признаваться в том, что она самым банальным образом пыталась подслушивать. И вряд ли то, что пение и звуки музыки разносятся по всему дому, могло послужить оправданием.

Наконец Элиза, не выдержав, весело расхохоталась и оторвала руки от клавиш. Фридрих невольно присоединился к ее смеху. Глаза обоих искрились от удовольствия, а сердца бились в унисон. Когда же их смех замер, они еще долго молчали, боясь разрушить то чувство, которое возникло между ними и было похоже на искру, готовую в самое ближайшее время превратиться в бурное пламя…

Элиза судорожно вздохнула и первой опустила глаза. Ее пальцы легко пробежали по клавишам, словно ища в них поддержки.

– Ты весьма непредсказуемая девушка. Твоей матери стоит посочувствовать, – Фридрих задумчиво погладил усы и вздохнул, опасаясь представить, что еще придумает эта юная заговорщица.

– Вы правы, ваша светлость. Со мной у матушки много хлопот, – согласилась Элиза, бросив в его сторону смущенный взгляд.

В это время послышался сдержанный стук в дверь.

– Войдите! – слегка дрогнувшим голосом сказала Элиза.

Двери широко распахнулись, и показалась молоденькая служанка. Ее озадаченное личико ясно говорило о том, что она тоже слышала их пикантное музицирование.

– Прошу прощения, ваше сиятельство, но фрау Аманда просит вас обоих спуститься в гостиную, чтобы выпить чая.

Молодые люди послушно проследовали вниз. Элиза содрогалась в ожидании того, что сейчас может устроить ее матушка. Но при этом она не жалела о своей выходке и ничуть не стыдилась.

Однако, против ожидания, чаепитие прошло в мирной обстановке, и только бледность лица да сердито поджатые губы выдавали нервное состояние Аманды. Фрау Розенмильх учтиво беседовала с гостем, и барон отвечал ей с утонченной вежливостью, прекрасно понимая, как женщине трудно сейчас держать себя в руках.

Как только часы пробили семь, Фридрих любезно поклонился хозяйке и встал из-за стола. Столь же любезно попрощавшись с дамами, он направился к двери. Элиза, бросив осторожный взгляд в сторону матери, вскочила и, пробормотав что-то невразумительное, поспешила за бароном.

Возле лестницы они остановились, и девушка на этот раз сама прильнула к Ауленбергу. На губах ее сияла старательная улыбка.

– Сегодняшний день прошел не очень скучно, – заискивающе прошептала она, надеясь, что барон с ней согласится.

– Если тебе нравятся скандалы, то – весьма удачно, – сочувственно улыбнулся он. – Представляю, какую выволочку тебе устроит фрау Розенмильх после моего ухода. И я не буду осуждать твою матушку за это. Неужели ты не понимаешь, что оскорбила ее такой выходкой?

– Знаю, но я не могла поступить иначе. Она измучила меня своими вечными придирками. – Девушка помолчала и осторожно прошептала: – Завтра… принесите мне какой-нибудь подарок. Мама должна видеть, что вы щедрый поклонник. Вы ведь придете завтра? – испуганно переспросила она.

Он кивнул, и Элиза облегченно прислонилась к его плечу. Она так боялась, что барон ответит отрицательно.

– Лучшим подарком будут цветы, – шепнула она. – Мама обожает розы, на таких длинных стеблях, очень душистые…

Фридрих с изумлением смотрел на нее.

– Послушай, милая, я ведь ухаживаю за тобой, а не твоей матерью, – заметил он. – Так что скажи, какие цветы любишь ты, и я преподнесу тебе целую корзину.

Элиза удивленно заморгала глазами… Барон прав. Он приходит к ним в дом как ее возлюбленный и должен приносить подарки именно для нее.

– Я не знаю… мне нравятся все цветы, – пожала она плечами. – И не беспокойтесь о расходах: я найду возможность расплатиться с вами.

Напоминание о деньгах покоробило Фридриха. Он отступил от девушки и вежливо поклонился, собираясь проститься. Элиза, не осознавая, что оскорбила его самолюбие, доверчиво протянула руку, одарив совершенно невинным взглядом. Заглянув в эти глаза, барон не заметил и тени насмешки, это немного успокоило его. Нежно стиснув маленькую ладошку, он ласково поцеловал миниатюрные пальчики. Затем быстро надел шляпу и вышел.

Швейцар уже давно закрыл дверь и степенно удалился, а Элиза все стояла, не в силах двинуться с места. Прикосновение теплых ласковых губ парализовало ее. Да, матушка была права, когда не желала ее общения с бароном. Похоже, Ауленберг – один из тех мужчин, от которых матери, действительно, должны оберегать своих дочерей.

ГЛАВА 9

Этот вечер Фридрих решил провести в клубе. Поужинав, он перекинулся парой слов с завсегдатаями, сыграл несколько партий в покер, выпил с друзьями отличного бордо, а затем внезапно распрощался и отправился домой. Уже второй день подряд он испытывал беспокойство и странное возбуждение. И виной тому была Элиза.

Девчонка необычайно легко овладела его мыслями и желаниями, и теперь Ауленберг не мог, да и не хотел, искать успокоения в объятиях какой-нибудь легкомысленной красотки. У него никак не получалось выбросить из головы Элизу, но он все еще отказывался поверить в то, что ни одна другая женщина, какой бы искушенной и изобретательной она ни была, ему сейчас не нужна.

Однако история с этой малышкой может затянуться. Аманда не собирается легко уступать ему права на свою дочь. Что ж, в ожидании есть своя прелесть. Она проявляется в томном, восхитительном напряжении, обостряющем ощущения до необычайной чувственности. Ожидание заставляет мужчину замечать множество нюансов: учит любоваться красотой волос женщины, ощущать только ей присущий аромат, улавливать малейший оттенок ее голоса, понимать язык жестов, учит сдерживать эмоции и заставляет разум торжествовать над телом тогда, когда кровь бурлит в жилах и жгучее желание сводит судорогой мышцы…