Сэндитон - Джейн Остин Страница 22

— Странно, что я ни разу не упомянула о чувстве Сэма. А после твоего возвращения постоянно так занята здоровьем бедного папы и домашним хозяйством, что просто не успеваю ни о чем рассказать. Но, честное слово, до этой минуты думала, что ты и без меня в курсе событий. Уже два года Сэмюел отчаянно влюблен в Мэри Эдвардс и страшно переживает, что не всегда может приезжать на наши балы. Но мистер Кертис не готов часто его отпускать, а как раз сейчас в Гилдфорде настало время болезней.

— Полагаешь, мисс Эдвардс расположена к Сэму?

— Боюсь, что нет. Наверное, помнишь, что Мэри — единственная наследница семейного состояния, и получит не меньше десяти тысяч фунтов.

— И все же, даже несмотря на это, ничто не мешает ей относиться к нашему брату с симпатией.

— Нет, что ты! Эдвардсы метят значительно выше! Родители Мэри никогда не согласятся на этот брак, ведь Сэм всего лишь доктор. Иногда мне кажется, что он ей нравится, но по натуре мисс Эдвардс закрыта и сдержанна: не всегда можно понять, что у нее на уме, а тем более в сердце.

— Если Сэм не уверен в чувствах леди, очень жаль, что он вообще о ней думает, — вздохнула Эмма.

— Молодому человеку необходимо о ком-нибудь думать, — пожала плечами Элизабет. — Тем более что, в конце концов, ему может повезти так же, как в свое время повезло Роберту: ведь старший брат получил не только хорошую жену, но и шесть тысяч фунтов в придачу.

— Нельзя рассчитывать на личное везение, — возразила Эмма. — Счастье одного из членов семьи должно стать счастьем для всех нас.

— Уверена, что меня везение ждет где-то в туманном будущем, — призналась Элизабет, снова с грустью вспомнив о Первисе. — А пока приходится переживать одну неудачу за другой. Честно говоря, теперь, когда тетушка так опрометчиво вышла замуж, трудно мечтать и о твоей счастливой участи. Что ж, во всяком случае, сегодня можно надеяться на интересный бал. За следующим поворотом уже покажется городская застава, и поверх живой изгороди увидишь колокольню. Помни: буду с нетерпением ждать твоего мнения о Томе Масгрейве.

Эти слова оказались последними, которые удалось услышать сестре. Фаэтон миновал городские ворота и поехал по брусчатке: тряска и грохот сделали продолжение разговора крайне нежелательным. Старая лошадка хорошо знала дорогу: без напоминания свернула направо, неспешно потрусила привычным маршрутом и, прежде чем остановиться у дома мистера Эдвардса, сделала лишь одну ошибку, пожелав замедлить ход возле магазина модистки. Мистер Эдвардс жил в лучшем доме на улице, а если считать новый, только что возведенный особняк банкира мистера Томлинсона загородной усадьбой с садом и лужайкой, то и в лучшем доме во всем городе Д.

Дом мистера Эдвардса возвышался над всеми соседними строениями, а по обе стороны от парадной двери располагалось по четыре защищенных столбиками и цепями окна. Фасад украшала широкая каменная лестница.

— Ну вот мы и на месте, — объявила Элизабет, как только фаэтон остановился. — Доехали благополучно, а если верить часам на рыночной площади, дорога заняла всего-то тридцать пять минут. Очень хорошо, хотя Пенелопа вряд ли оценила бы успех. Правда, наш городок очень мил? Как видишь, Эдвардсы живут не просто красиво, но даже в изысканном стиле. Обещаю, что дверь откроет лакей в ливрее и напудренном парике.

Эмма видела Эдвардсов лишь однажды, когда те приезжали в Стэнтон с кратким визитом, так что почти их не знала. Поэтому, несмотря на ожидание вечерней радости, мысль обо всем, что предшествовало балу, рождала некоторое беспокойство. Разговор с Элизабет, с одной стороны, вселил крайне неприятные чувства в отношении собственной семьи, а с другой — настроил на отрицательные впечатления извне и обострил ощущение неловкости: ведь приходилось вторгаться в жизнь чужих людей.

Надо заметить, что манеры обеих хозяек дома — миссис и мисс Эдвардс — не дали повода к немедленному изменению настроения. Оставаясь в душе доброй дружелюбной особой, миссис Эдвардс держалась сухо и проявляла лишь холодную формальную вежливость. Дочка — изящная молодая леди двадцати двух лет с папильотками в волосах — естественным образом переняла стиль общения воспитавшей ее матушки. Поскольку Элизабет была вынуждена немедленно вернуться в Стэнтон, Эмме не оставалось ничего иного, как разделить общество дам. За те полчаса, что прошли до появления хозяина дома, молчание прерывали лишь редкие вялые замечания о том, что бал должен пройти блестяще. Мистер Эдвардс оказался значительно общительнее и разговорчивее жены и дочери: он только что вернулся из города со свежими известиями и, удостоив гостью радушным приветствием, обратился к Мэри со следующими словами:

— Итак, у меня для тебя хорошие новости: вечером Осборны обязательно приедут на бал. В гостинице «Белое сердце» уже заказаны лошади для двух экипажей; велено подать их в Осборн-касл к девяти часам.

— Очень рада, — чинно вступила в беседу миссис Эдвардс. — Появление благородного семейства окажет честь всему собранию. Присутствие Осборнов на первом балу сезона многих вдохновит на посещение второго. Конечно, вряд ли можно признать, что важные персоны в полной мере заслуживают такой чести, поскольку мало что добавляют к удовольствиям вечера: приезжают слишком поздно, а уезжают слишком рано, — и все же невозможно отрицать, что знатные люди обладают редким, неповторимым обаянием.

Мистер Эдвардс возобновил подробный рассказ обо всем, что удалось узнать во время утренней прогулки. Разговор, заметно оживившись, продолжался до тех пор, пока не настало время сборов. Не забыв напомнить молодым леди о необходимости плодотворно использовать каждую минуту, миссис Эдвардс отправилась готовиться к балу. Эмму проводили в отдельную уютную комнату, и как только чопорная любезность наставницы исчерпала себя, начался первый счастливый этап долгожданного вечера — предвкушение радости. Переодевшись, девушки провели некоторое время вместе и естественным образом познакомились ближе. Эмма нашла в мисс Эдвардс разумную, скромную, лишенную претензий, всегда готовую оказать небольшую услугу особу. Так что в гостиную, где уже сидела миссис Эдвардс в одном из двух своих атласных бальных платьев и в новой шляпке от местной модистки, подруги вошли в более веселом расположении духа и с более естественными улыбками, чем час назад покинули комнату. Строго оценив наряды подопечных, миссис Эдвардс заметила, что старомодна, а потому не в состоянии одобрить каждую современную экстравагантность, однако выезд санкционировала. С пристрастием осмотрев дочь, она ограничилась лишь сдержанным выражением восхищения. Мистер Эдвардс тоже остался доволен внешним видом Мэри, однако не удостоил ее похвалой, а все добродушные комплименты адресовал