Лора Бекитт - Мотылек летит на пламя Страница 22

Они договорились, что он не станет ее провожать, и она поспешила в особняк.

Дождевая вода осыпалась с веток и скатывалась с листьев, так что вскоре Лила опять промокла; впрочем, она надеялась, что это поможет ей скрыть свой смятенный вид. Ее страшила встреча с матерью, она опасалась выдать себя. Однако ни о чем не жалела. Это случилось с тем, кого она полюбила, и — Лила была в этом уверена — принесло ей больше удовольствия, чем любой другой женщине.

Когда Джейк вернулся в свое жилище, Барт, сидевший за столом со стаканом виски, заметил:

— На твоем месте я бы не обжимался по углам с мулаткой, а направил усилия на то, чтобы заморочить голову мисс Саре.

— Самый бесполезный совет, какой я когда-либо слышал! — огрызнулся Джейк, полный досады на то, что его раскусили.

— А ты последуй ему. Если тебе удастся окрутить хозяйскую дочь, у тебя будет все, что пожелаешь. В том числе — и мулатка.

Глава 6

На следующее утро воздух дышал такой свежестью и чистотой, что казалось, его можно пить. Листва была еще тяжела от влаги, а в траве сверкали сотни тысяч похожих на бриллианты капель. Над горизонтом клубились тяжелые серые тучи, но небо над головой сияло голубизной.

Ветер, подувший в полураскрытое окно, растрепал листы нот, которые Сара оставила на столе. Этот шорох разбудил ее, и она поднялась раньше обычного.

Сара выглянула во двор, как делала каждой утро. Вид из окна всегда радовал ее. Темра жила и процветала — в том числе благодаря ее усилиям. В усадьбе царил безукоризненный порядок. До самого горизонта простирались многие акры земли, на которой зрел хлопок — белое золото, взращенное ордой черных рабов.

Сейчас было сложно представить, что несколько десятилетий назад вместо возделанных полей здесь были заросли чертополоха и колючего боярышника, в воздухе вились москиты, по земле ползали змеи, а в болотах водились аллигаторы! Сара гордилась своими предками, прибывшими в этот край без гроша в кармане и сумевшими обуздать судьбу.

Однако были и те, кто так ничего и не добился. Белых бедняков в округе не любили; эти люди, не владеющие рабами, были бельмом на глазу местного общества: считалось, что они живут милостью богатых плантаторов и подают плохой пример неграм. По всем признакам Джейкоб Китинг был именно таким человеком, человеком второго сорта, однако Сара решительно отметала эти мысли. Он был порядочным и умным, и если помочь ему подняться на ноги, он даст фору многим молодым людям из ее окружения. В конце концов именно так получилось с ее матерью и отцом.

Ей нравилась история их любви, нравилось, что романтическое бегство в конечном счете привело к столь ощутимым практическим результатам.

Сара отошла от окна, чтобы позвать Касси, а когда снова выглянула на улицу, то едва не задохнулась от возмущения. Во дворе стояли две верховые лошади из отцовской конюшни; их держал в поводу выскочка-мулат, которого неожиданно выпустили из карцера и взяли в дом. Рядом с ним она увидела Айрин.

Сару поразила ее радостная, безмятежная улыбка. Куда собрались эти двое, и как они посмели взять лошадей?!

Она немедленно отправилась к Юджину. Брат ничего не знал. Он быстро оделся и спустился вниз. Сара видела из окна, как он разговаривал с Айрин и мулатом, но не слышала слов.

Вероятно, Юджин велел негру-конюху отвести лошадей обратно в конюшню, а странная пара преспокойно побрела к воротам пешком, переговариваясь и смеясь.

Юджин взбежал по лестнице наверх. Его карие глаза горели, и даже веснушки, казалось, сделались крупнее и ярче.

— Я иду к отцу! — бросил он сестре и направился в кабинет.

Вопреки расхожему мнению о буйном характере ирландцев, Уильям О’Келли старался воспитывать детей рассудительными и спокойными. Он так привык к ровным семейным отношениям, что несказанно удивился, когда в кабинет ворвался Юджин, ворвался столь стремительно, что со стола слетел свежий экземпляр «Южного литературного вестника».

После того, как сын сообщил отцу о вещах, которые казались ему крайне возмутительными, Уильям прокашлялся и сказал:

— С момента появления в нашем доме Айрин грустила и не находила себе места. Мне казалось, ее что-то гнетет. Она пережила смерть родителей и еще много такого, о чем мы не имеем ни малейшего представления. Когда она пришла ко мне несколько дней назад, она впервые чего-то хотела, в ее глазах светилась надежда. Я не дарил ей мулата, он по-прежнему принадлежит нам. Я всего лишь предоставил его в распоряжение вашей кузины.

— Они взяли лошадей и хотели ехать на прогулку.

— И тебе это не понравилось?

— Нет! — резко произнес Юджин. — Я не желаю, чтобы наглый мулат и эта девушка, назвавшаяся твоей племянницей, пользовались нашими лошадьми!

— Хорошо, — ровным тоном произнес Уильям, — я куплю для нее коня; благо они стоят дешевле рабов.

— Не понимаю, — нервно проговорил Юджин, видя, что отец остался при своем мнении, — чем и как эта католичка заслужила твою любовь!

Лицо Уильяма потемнело.

— Да, она католичка, как и миллионы ирландцев, у которых не осталось ничего, кроме их веры. Смею напомнить, я тоже католик, хотя тебя и Сару для удобства приобщил к Епископальной церкви, к которой принадлежала ваша мать.

— Сколько времени она будет у нас жить?

— Пока мы не устроим ее судьбу. Она ваша сестра, запомни это. И пришли ко мне Сару. Я намерен с ней поговорить.

Юджин передал беседу с отцом Саре слово в слово, и они вместе обсудили поведение Айрин. С их точки зрения, она была похожа на пригретую бездомную собаку, которая прежде молча сидела под столом, ожидая, когда ей дадут еды, а теперь принялась нагло лаять.

Несколькими минутами позже Уильям сообщил Саре, что на следующей неделе они едут в Чарльстон. Надо купить Айрин несколько платьев, потому что он намерен пригласить соседей на ужин и наконец представить племянницу местному обществу.

Дул пронзительный ветер. Желтая пыль взлетала над дорогой, клубилась в воздухе, скрипела на зубах, оседала на волосах и одежде.

Айрин не обращала на это внимания. Ее интерес всецело сосредоточился на спутнике, который поневоле будил ее воображение и возбуждал любопытство.

Когда Юджин запретил им брать лошадей, Алан беспечно произнес:

— Не все ли равно, давайте пройдемся пешком!

Теперь эта прогулка казалась ей самой увлекательной прогулкой на свете: она была готова бродить и час, и два, и три, слушая голос своего спутника, глядя в его бархатистые карие глаза.

— Мисс Айрин, вы ходили в школу?

— Да. Я умею читать и писать, но у меня никогда не было книг. Все, что рассказывал священник, приходилось запоминать. А ты, почему ты любишь читать?