Элизабет Чедвик - Когда струится бархат Страница 22

— Ах вы, чертовы дети! — ругнулся сквозь стиснутые зубы Обри и потянулся за мечом, стараясь одновременно удержать рванувшегося вперед коня.

Адам быстро повернул щит и надел его на левую руку.

— Быстро все собрались вместе! — громко крикнул он. — И смотрите, чтобы не подпускать их близко к коням, иначе они подрежут сухожилия! Суэйн, быстро к Ренарду, прикрыть его любой ценой! — Больше никаких распоряжений он уже не мог отдать, потому что стычка началась в полном масштабе, и весь отряд оказался в обстановке настоящего боя.

Первой вестью о стремительном нападении валлийцев для Ренарда стала стрела, пробившая дыру в накидке и вонзившаяся в брюхо коня. Животное громко заржало и поднялось на задние копыта, неистово размахивая передними ногами в воздухе, потом опустилось на четыре ноги и сильно взбрыкнуло, стремясь сбросить седока. Ренард удержался благодаря высокому седлу и собственной ловкости, но на большее не мог рассчитывать. Никому не удалось бы удержать в повиновении раненного в живот коня.

Времени на раздумье не было, и юноша стал действовать инстинктивно. Отпустил поводья, толчком высвободил ноги из стремян, и, как только жеребец после очередного прыжка опустился на все четыре копыта, ловко соскочил со спины животного, оттолкнувшись от луки седла, приземляясь, споткнулся и почувствовал, что вывихнул лодыжку. Тем не менее Ренард сумел отпрыгнуть подальше от обезумевшего от боли жеребца и даже выхватил меч. Щит остался висеть на седле, и не было ни малейшего шанса снять его оттуда без риска попасть под удар кованых копыт, способных вмиг вышибить мозги из глупой головы.

Вокруг Ренарда звенело оружие, сражение было в полном разгаре. Здоровенный черноглазый валлиец с таким ужасным перекошенным лицом, как будто сегодня на завтрак ему не досталось ничего лучшего, чем лошадиное копыто, напал на юношу с дубовой палицей, унизанной железными шипами. Ренард увернулся от первого стремительного удара страшного оружия. Противник засмеялся.

— Щенок! — презрительно крикнул он по валлийски. Однако Ренард если и был щенком, то боевой породы, и с колыбели обучался борьбе. Когда валлиец замахнулся, чтобы нанести своей палицей новый смертоносный удар, Ренард снова ускользнул, рванулся вперед и хлестко рубанул по голым бедрам врага. Остро отточенное лезвие рассекло мускулы, сухожилия и артерии, и брызнувшая отовсюду кровь попала даже на лицо юноши. Палица скользнула по плечу Ренарда, однако удар вышел неточный, ведь наносил его смертельно раненный человек, уже падавший на землю.

— Сам щенок! — тяжело дыша, по валлийски выкрикнул Ренард.

— Ренард, берегись, сзади! — прорычал Суэйн.

Молодой человек быстро обернулся, но не успел уклониться от удара копьем. В последний миг он рванулся в сторону, чувствуя, как пробивающий все на своем пути железный наконечник прорывает кольчугу, словно легкую рубашку, проходит через стеганую куртку и больно втыкается в ребра. Ренард оказался наколотым на копье, как рыба на вертел. Через какой-то миг предстояло умереть, и внимание почему-то внезапно переключилось на небо, закутанное серыми снежными тучами, на фоне которого виднелось торжествующее лицо убийцы.

Однако исполнить завершающий удар копьем враг не сумел, так как сзади подскакал Суэйн, с яростным криком, привстал на стременах и обрушил всю тяжесть боевого топора на череп молодого валлийца. На голове последнего была только шапка из вываренной кожи, и череп раскололся, подобно упавшему на пол яйцу. Резко дернувшееся тело обмякло и повалилось на спину, одновременно выдергивая острие копья из доспехов Ренарда.

— Ты, дурень чертов, где твой щит? — завопил Суэйн.

— На седле, — хриплым голосом отозвался Ренард.

— Ладно, бери Яростного, — угрюмо предложил он и стал спешиваться.

— Но я не могу…

— Вот ведь напасть чертова, а не парень, да бери же быстро, если дают. Мы тут не на тренировке, неужели не сообразил! Пеший ты для нас такая обуза, что я не могу допустить этого!

Щеки юноши залились краской. Он уже открыл рот, собираясь что-то возразить, но передумал, взял предложенную уздечку черного коня и вскочил в седло.

Все было кончено. Адам соскользнул со спины Лайярда, обтер меч о лежащее у ног разрубленное тело и молча смотрел перед собой, физически ощущая тишину промозглого ноябрьского дня, навалившуюся после отступления валлийцев. Дорога была усеяна телами, в основном валлийцев, но среди павших оказались два воина из его отряда. Еще одному стрела угодила в живот, и ему не суждено было дожить до утра. Продолжая держать в руке обнаженный меч, Адам осматривал погибших, время от времени вытирая рукой кровь, сочившуюся из рубленой раны на подбородке. Он так и не успел опустить на лицо забрало.

— Этот еще жив. Мне прикончить его, господин? — Один из анжуйцев опустился на колено возле лежащего валлийца и, взявшись за волосы, повернул голову потерявшего сознание раненого.

Адам подошел поближе. Валлиец, чья жизнь сейчас висела на волоске, оказался весьма молод, на вид не более двадцати лет от роду. На нем была туника из примитивной домотканой шерсти и короткие краги, перевязанные грубыми кожаными ремнями. Однако на сапогах еще виднелись остатки позолоты, а пояс для меча был усеян камнями сердолика.

— Тьерри, насколько серьезна его рана?

— Вполне. Вот здесь на голове огромная шишка от удара, пожалуй, будет побольше яйца чайки. Кроме того, глубоко разрублено бедро.

Адам снова прижал ладонь к окровавленному подбородку и легким движением головы решил участь молодого человека.

— Заберем его с собой. Он может оказаться полезным, если, конечно, не умрет от лихорадки или окоченения. — Он оглянулся и окликнул саксонца. — Суэйн, а где Ренард?

Саксонец кивком указал на обочину дороги.

— Ему стало плохо, — мрачно пошутил солдат. — Впервые отведал на вкус, что такое настоящий бой. Однако парень неплохо действовал в самой гуще событий. С тобой все в порядке, хозяин?

— Ничего, заживет.

Валлийского парня небрежно взвалили на спину пойманного горного пони. Адам взял Лайярда под уздцы и повел к Ренарду. Юноша вытирал красное лезвие кинжала пожухлой травой, но при виде приближающегося Адама поднялся и стал дрожащими руками всовывать оружие в ножны. Лицо было заплаканным и мертвенно-бледным, зубы непроизвольно постукивали, причем дрожал он отнюдь не от холода. Ренард до сих пор был охвачен страшным дуновением смерти — его собственной несостоявшейся, но так близко подошедшей смерти, смерти напавших на него врагов и смерти тех, кого пришлось убивать уже после того, как валлийцы дрогнули и пустились наутек.