Дон Мактавиш - Запретный огонь Страница 22

— Боюсь, вы правы, — вздохнула Ларк. — Но меня предупредили. Ничего не поделаешь, как говорится, придется играть теми картами, что есть. — Она скосила глаза на пар, поднимавшийся от французской эмалированной ванны, и взяла с туалетного столика флакон с розовым маслом. — Во всяком случае, сегодня вечером еще ничего не решилось, — сказала она, добавляя масло в воду. — Пока вода не остыла, приму ванну и посмотрю, смогу ли завтра предстать в презентабельном виде. Фурия графиня Грейшир или нет, лучше она, чем Маршалси.

— О да! Надеюсь, она не захочет поговорить и со мной! — воскликнула Агнес.

— На вашем месте я бы на это не рассчитывала, — ответила Ларк.

Отчитавшись, Кинг раскачивался на грязных каблуках перед камином, избегая испытующего взгляда матери. Сжав трость, она с прямой спиной торжественно восседала в старин-ном резном кресле, словно королева на троне. От ее удара у Кинга еще побаливал живот, и он рассеянно потер его. Он забыл, как умело мать владеет этим оружием. Насквозь промокший, Кинг думал о ванне, которую Фрит приготовил ему в его покоях на втором этаже, но было ясно, что о ней и мечтать нечего, по крайней мере пока он не получит выговор.

— Бэзил Алистэр Кингстон, как ты мог устроить бедной девочке… этим женщинам такое испытание?

— Я устроил испытание?!. — возмутился он. Мать никогда не называла его Кингом и обычно звала Бэзилом, но когда она произнесла его полное имя, он понял, что ему несдобровать. — Боже милостивый! Мама, я за погоду не отвечаю.

— Ты знаешь, кто она?

— Да, — кивнул он. — Она дочь самого азартного игрока в королевстве. Разорившись, он опустился до кражи и оказался за решеткой, где покончил с собой.

— Ты знаком с матерью этой девушки, Бэзил, — с выражением произнесла графиня. — Она тогда была беременна Ларк. И ее отца ты встречал. Мы обычно приглашали Эддингтонов, дорогой, пока Абигайль Эддингтон, не умерла при родах, а дурная репутация игрока не изгнала семью из приличного общества.

— Мне тогда было, наверное, не больше десяти, — напомнил Кинг. — Не понимаю, как ты можешь ожидать…

— Она дебютировала в свете? — перебила мать.

— Не думаю, насколько я знаю, самоубийство отца положило конец ее светским сезонам. Беднягу похоронили за кладбищенской оградой, а леди Ларк бросили в Маршалси. Лондон все еще гудит по этому поводу. Ты знаешь, как непостоянен свет: после скандала он буквально расцветает, а потом вышвыривает жертву.

— Не весь свет, Бэзил. Я никогда никого не судила за грехи отцов. И тебя — тоже.

— Среди всемогущей аристократии не нашлось никого, кто бы спас ее из Маршалси.

— Теперь ты понимаешь ценность моей филантропической затеи? — самодовольно сказала графиня. — А ты насмехался и, несомненно, думал ослушаться моих указаний, так?

Резко повернувшись к матери, Кинг сердито нахмурился.

— Но ты боялся, что я узнаю, — торжествующе продолжала она. — И я действительно узнала бы. Ты поступил мудро. Но с другой стороны, ты никогда не был глупым. Ты безрассудный, отчаянный, бесшабашный, но умен.

Кинг никогда не мог ничего скрыть от матери, у него было впечатление, что она видит его насквозь. Ни разу в детстве ему не удалось обмануть ее. Она всегда все знала. Что она знает теперь? Можно не смотреть в ее яркие живые глаза, она все равно узнает, начал понимать он.

— Эта служанка, — продолжала графиня, — что ты о ней знаешь? Честно говоря, я думала, что ты привезешь какую-нибудь горничную из городского дома, но рада, что ты спас две души из этого ужасного места. И все-таки в наши дни надо быть осторожным.

— Я намеревался поручить это дело Бидди, — ответил Кинг, — но мне пришлось ее уволить.

— Да? И почему же?

— Она почему-то решила, что станет твоей компаньонкой, и из-за этого дурно обращалась с леди Ларк.

— С чего Бидди это взяла?

— Откуда я знаю? — огрызнулся Кинг.

— Должно быть, у нее были основания так думать.

— Что ты хочешь этим сказать, мама?

— Бэзил, ты не ребенок. И знаешь, о чем речь. Никогда не думала, что придется говорить с тобой об этом, но, возможно, это к лучшему.

— К чему ты клонишь, мама? — теряя терпение, сказал Кинг, он прекрасно понимал, о чем речь, и ему это совершенно не нравилось.

— Как ты, наверное, знаешь, у твоего отца была масса любовниц, но он никогда не спал со служанками. И ты тоже не станешь этого делать, пока я жива.

— Ты действительно думаешь, что мне нужно прибегать к таким методам, чтобы заполучить женщину? — Запрокинув голову, он расхохотался. — Мама, ты не перестаешь меня поражать.

— Не груби, дорогой, для этого совершенно нет повода.

— Насколько я помню, именно ты подняла эту тему, — парировал Кинг. — Если ты не видишь во мне других достоинств, то не отказывай мне хотя бы в самоуважении. Подумать только, спать со служанками! Черт побери!

— Кто знает, какие непристойности ты вытворял с девками во флоте?

— Самые разные! — вспыхнул он. — Но они не были служанками и… Ладно! Жаль, что Нельсон погиб. Я бы с удовольствием посмотрел, как ты дала бы ему нагоняй за постельную политику британского флота! — Он снова раскачивался на каблуках, на этот раз содрогаясь от смеха.

— Хорошо, но с чего-то девушка это взяла, — сдалась мать.

— Не от меня! — отрезал Кинг. — Я нанял ее два года назад на небольшое жалованье, поскольку у нее не было рекомендаций. Я сказал ей тогда, что если она будет сообразительной и серьезно отнесется к делу, то может продвинуться по службе, чтобы у нее был стимул. Вот и все. Если бы беседа с тобой не была такой забавной, я бы давно ушел к себе. А теперь довольно! Между прочим, мне уже за тридцать, мама. Ты не имеешь права вмешиваться в то, с кем я сплю.

— Ты должен думать о браке и наследнике, и не тащить в постель распутных девок. Я об этом ни слова не услышала с того момента, как ты ступил на мои чистые полы. Не наступай на ковер!

— Я займусь этим, как только леди Ларк устроится, — ответил Кинг, неловко обходя обюссонский ковер, который едва не запачкал. — Я не могу бросить ее здесь тебе на съедение, как это случалось с другими. Если ты так торопишься качать внуков, то держи себя соответственно, У тебя дурная репутация, мама, даже Бидди в курсе дела и назвала тебя ведьмой. Ты становишься посмешищем, о тебе в свете ползут слухи. Я дрожу при мысли о том, что рассказывают слуги.

— Полагаю, ты предупредил Ларк?

— Разумеется. Это было по-честному. К чему вселять в нее ложные иллюзии?

— И все-таки она согласилась, — размышляла графиня.

— Да. Думаю, что она согласилась бы жить в аду, лишь бы выбраться из тюрьмы. Но она не производит впечатления человека, который останется там, где с ним дурно обращаются. Умный с полуслова понимает. Знаешь, на нее в Маршалси напал младший сын Уэстерфилда, которого посадили за долги и бродяжничество, Я вызвал негодяя.