Роберт Стивенс - Тайна королевы Елисаветы Страница 23

— Вы говорите про сэра Валентина Флитвуда? — быстро спросила Анна, сразу оживившись.

— Да, про него. Позвольте нам проехать и отвечайте скорее, куда он направился.

Рогер Барнет был человек среднего роста, крепкого, здорового сложения, с широким наглым лицом, с холодными серыми глазами и короткой черной бородой; говорил он всегда быстро и отрывисто.

— Да, сэр Валентин проехал по этой дороге. Посмотрите, как он поступил с моими людьми, когда я попробовала было остановить его. Но скажите мне, кто вы сами?

— Мы — королевские гонцы, — отрывисто ответил Барнет, который снизошел до этого ответа, так как ему пришла в голову счастливая мысль при виде свежих лошадей убитых и раненых слуг Анны.

— Вы тоже преследуете сэра Валентина?

— Да, мы должны арестовать его.

— Как арестовать? За то, что он убил моего брата? Но разве ее величество уже слышала об этом?

— Я должен арестовать его за государственную измену, и если это ваши лошади, то именем короля…

Но Анна прервала его радостным возгласом:

— За государственную измену? Но ведь в таком случае как католика, его ждет верная смерть, — воскликнула она и невольно подумала, что сама судьба — на ее стороне, так как за убийство брата вряд ли правосудие нашло бы возможным покарать его. В таком случае, чтобы отомстить ему за брата, ей стоило только приложить все усилия, чтобы гонцы королевы настигли его, и тогда она будет отмщена.

— Он поехал по направлению к Стивенеджу, — сказала она: — поезжайте скорее, и я поеду с вами.

— Нет, сударыня, нас и без того много, но ваши лошади свежее моих, я возьму их и оставлю вам своих.

Он сошел с лошади и приказал своим людям сделать то же. Но потом, опустив нечаянно руку в карман, он вдруг воскликнул:

— Письма королевы, я должен доставить их вовремя, это значительно задержит меня. Сударыня, не знаете ли вы, где живут сэр Вильям Грашау и мистер Ричард Брюбай?

— Оба живут недалеко отсюда: первая дорога направо.

— В таком случае мне сейчас же надо будет ехать туда, и предоставить сэра Валентина на время самому себе. Которая из этих лошадей лучшая? Пусть один из ваших слуг проводит меня до дома этих господ.

— Но зачем вам терять время, сударь? — заметила ему Анна. — Пусть кто-нибудь из моих слуг доставит эти письма по назначению.

— Если письма поручаются мне, — гордо возразил Барнет, — то они передаются мною только в руки того, кому они назначены. Я свезу эти письма, а затем еще всегда успею захватить и изменника. С вашего позволения я возьму вот эту лошадь и эту, а также эту. Ну, живо слезайте с лошадей и переседлайте их!

— Но неужели вы не можете послать кого-нибудь в погоню за Флитвудом, пока вы сами будете отвозить эти письма? — спросила Анна, не протестуя против захвата своих лошадей (до ее лошади еще пока никто не касался).

Барнет коротко рассмеялся и сказал отрывисто:

— Мои люди едут со мной.

Может быть он не вполне доверять своим людям, может быть, он не хотел, чтобы честь поимки преступника принадлежала кому-нибудь другому, кроме него; может быть, он думал, что для предстоящей схватки понадобятся все его наличные силы, во всяком случае он видимо твердо решился не преследовать пока своей жертвы, до поры до времени.

— Но ведь вы можете совершенно упустить из виду сэра Валентина! — воскликнула Анна с нетерпением.

— Пустяки! — ответил он спокойно, — ведь троим всадникам трудно проехать так, чтобы их не заметили. Рано или поздно мы их нагоним.

Несмотря на спокойный тон его голоса, Анне все же показалось, что в душе он разделяет ее опасение.

— Его надо преследовать по горячему следу, — продолжала она, — ему надо помешать продолжать путь, его следует как-нибудь задержать, пока вы не подъедете, — горячо убеждала она.

Барнет угрюмо посмотрел на нее, как бы соглашаясь с ней и в то же время сознавая, что то, о чем она говорит, невозможно исполнить.

— У меня лучшая лошадь во всей стране, — сказала она, — я настигну его во что бы то ни стало, и если только есть какая-либо возможность, я задержу его до вашего прихода. Диксон, — проговорила она, обращаясь к слуге, который держал фонарь, — проводи этих господ до дома сэра Вильяма Грашау и мистера Брюбай, а затем отведи всех раненых домой и позаботься о том, чтобы им была оказана необходимая помощь, а Ты, Френсис, — эти слова относились к стоящему близ нее юноше, — ты поедешь со мной, так как и у тебя как раз хорошая лошадь.

— Милостивая госпожа, — нерешительно заметил Диксон, — умоляю вас, не рискуйте так своею жизнью, ведь вас могут ограбить, убить. Не ездите одни без провожатых.

— Успокойся, Диксон, и делай так, как тебе приказано. Я поеду так быстро, что сам дьявол не поймает меня, до тех пор пока не настигну этого проклятого изменника, а затем я поеду дальше с ним и его провожатыми, пока не подоспеет мне на помощь вот этот господин со своими слугами. Я даю слово, что сделаю со своей стороны все, чтобы задержать этого негодяя, я буду для него обузой, я силою и хитростью заставлю его задержаться в пути. Итак, Диксон, исполняй мое приказание, а ты, Френсис, следуй за мной. Неужели я должна быть трусихой только потому, что имела несчастье родиться женщиной и принуждена носить юбку вместо штанов? — и, говоря это, она повернула свою лошадь и понеслась по направлению к Свивенеджу, сопровождаемая своим верным пажем Френсисом.

— Для нас это очень выгодно, что сэр Валентин, как раз имел глупость убить ее брата, — проворчал сквозь зубы Рогер Барнет, видавший на своем веку немало странных вещей и переставший давно удивляться чему бы то ни было, особенно если в дело была замешена женщина.

IX. Первый день бегства и преследования

В то время как происходил этот разговор между преследователями несчастного сэра Валентина, Гель и его спутники уже проехали Стивенедж, и медленно продвигались дальше, несмотря на страстное желание ехать как можно скорее. В те времена проезжие дороги находились в таком состоянии, что подвигаться по ним можно было почти только шагом, и то на каждом шагу подвергаясь опасности, что лошадь сломит себе ногу, и всадник полетит с нее кубарем. Недаром Елисавета всегда так негодовала на подобную медленную езду, когда она горела нетерпением получить письмо или отослать таковое к Марии Стюарт.

Гонец проезжал не более шестидесяти миль в день, причем часто рисковал своею жизнью при такой быстрой по тогдашним временам езде. Сами лошади тоже не отличались особенно быстрым бегом, и только единственным утешением могло служить то обстоятельство, что если беглец не мог подвигаться вперед так быстро, как он желал этого, то и его преследователь двигался не быстрее его.