Кристина Додд - Древнее проклятие (Грешный и влюбленный) Страница 23

Но ведь сегодня ночью ветер не воет. Тихо кругом, ничто не шелохнется даже. Безмолвие давило на Силван, она слышала только свое прерывистое дыхание. И еще она слышала, как идут большие часы, которые они видела в холле, на дальней его стене. Шли и часы поменьше, те, которые были в ее комнате. А потом их тиканье слилось воедино, и, когда минутная стрелка соединилась с часовой, все часы стали в унисон отбивать полночь. Их перезвон, все его мельчайшие отзвуки и оттенки гулким эхом отдавались в ее воспаленном мозгу. Время теперь остановится, И тот призрак из холла просочится через стену и…

Истерически засмеявшись, она вскочила на ноги. Ох и дура, обругала она себя. Перепугалась на неделю вперед.

Что с ней? Она же — мисс Силван Майлз, смелая искательница приключений, в каких только переделках не бывавшая. И слава Богу, до сих пор ничего с ней плохого не случалось. Отцу она доказала, что его дочь умеет настоять на своем, все упования герцога Клэрмонтского оправдала, да вдобавок еще собственными призраками обзавелась. Понемногу приходя в себя и даже не обращая внимания на свое слишком громкое, но уже не такое сбивчивое дыхание, Силван окончательно успокоилась. Герцог, который давно умер, ходить не может. И, Бог свидетель, она это докажет.

Часы ударили в последний раз в то мгновение, когда она, с подсвечником в руке, дошла до двери и распахнула ее настежь.

И оцепенела от ужаса.

Спиною к ней по холлу двигалась мужская фигура в белом балахоне.

Когда к Силван вернулась способность дышать и она с трудом втянула в себя воздух, ей показалось, что призрак ее услышал. Он повернулся к ней вполоборота, и Силван вздрогнула. Он был совсем не похож на тех мертвецов, что являлись к ней по ночам. Не было пустых глазниц, впалых щек, обтянутого кожей черепа. Живые злые глаза смотрели на Силван. Глаза человека, умершего четыреста лет назад.

— Он по виду похож на меня, да? Силван вцепилась в поручни кресла-коляски с такой силой, что Ранду передалась ее дрожь.

— Пожалуй, да, — согласилась она.

Утром шел дождь. Назначенную прогулку пришлось отменить, и вместо этого Силван попросила Ранда показать ей картинную галерею, где висели портреты предков.

— Радолф, говорят, был диким и необузданным. — Она задрожала еще сильнее. «Что это с ней сегодня?» — удивился Ранд. — Он наплодил кучу детей, в поместье росло много его отпрысков, но ничто, кроме Клэрмонт-курта, его не волновало, и он основал династию. Он так хотел наследника, что все время женился. Жены сменяли друг друга, но ни единая не могла выполнить его желание.

— Но хоть одна-то из них должна была дать ему наследника, — сказала она. — Вы-то есть.

Он поправил пышные манжеты своей белой сорочки и подтянул штаны. Постарался он сегодня приодеться, это ради нее, а она и внимания не обратила.

— Ну да. Наследником он все-таки обзавелся. Рассказывают, что Радолф плясал от радости, когда жена принесла ему сына, а когда она умерла, он уже больше не женился. Не хотел.

— А зачем ему это было? Ведь он получил то, к чему стремился. — Если бы горечь можно было цедить по каплям, то из Силван запросто бы удалось выжать добрую пинту. — Сын-то у него уже был.

— Один сын? — Ранд повернулся, чтобы поглядеть на ее лицо. — Даже в наше время сына так легко потерять. Нет, раз уж он герцог, он просто обязан жениться еще раз и народить много сыновей. А он не стал.

— Может, она была злая и сварливая, донимала его придирками и всячески унижала. Может, он понял, как это ужасно — изо дня в день терпеть постылую и ненавидящую тебя женщину?

— По преданию, он поклялся, что никогда не покинет Клэрмонт-курт, и этот обет он дал сразу же после того, как узнал, что его жена мертва. Говорят, он любил ее. И говорят, что он так за всю жизнь и не вышел из поместья, да и сейчас он все еще здесь.

Она с трудом толкнула его кресло на колесах. Можно подумать, что у нее ноги отнимаются. Ранд показал знаком на ряд стульев, расставленных по стенам галереи.

— Сядьте и посидите немного, пока не упали. Вы дрожите как осиновый лист. Вы что, не знаете, что в этом доме только мне позволительно числиться в инвалидах?

Голос Ранда звучал небрежно, но глаза его следили за ней с мрачной озабоченностью, — видно, его что-то встревожило в ее поведении. В самом деле, что все-таки произошло с этой женщиной? Он-то рассчитывал, что после их ночных поцелуев она на него глаза поднять побоится. Он будет ее дразнить, а ей останется только смущаться да краснеть.

И ничего подобного. Вид у нее, правда, измученный, но совсем не робкий. А главное — ей как будто дела нет до Ранда, смотрит куда-то в сторону, думает о своем.

— Вы что, не выспались? — спросил он.

Силван оторвала взгляд от портрета герцога Радолфа и поглядела на Ранда так, словно видела его в первый раз в жизни.

— Что вы сказали? Ах, да. Конечно, выспалась.

— А сколько вы спали?

— Ну, — замялась она, — вы же знаете, как это бывает. Трудно заснуть в первую ночь на новом месте.

— Может, вам стоило бы вернуться в свою комнату и попытаться заснуть снова?

— Что вы сказали?

Она опять всматривалась в портрет первого герцога, и это как-то задевало Ранда. Верно, пращур его был мужчина видный, тем более что художник изобразил его в доспехах, в полном боевом облачении. Пелерина развевалась за плечами, у ног прыгали охотничьи собаки. Но вот лицо казалось каким-то одеревенелым, а его непреклонность походила больше на дурной нрав. Первый герцог славился своей прижимистостью. Видно, он и на собственный портрет решил не слишком тратиться. Единственное, что привлекало внимание, — это глаза герцога. Они казались странно живыми на неподвижном лице, и их взгляд следовал за каждым, кто проходил по галерее.

Он повторил:

— Может быть, вы к себе пойдете?

— Нет. — Она вскочила на ноги и через силу улыбнулась. — Какой-то дождь никак не вправе лишать вас полагающейся прогулки. Вы же можете показать мне дом.

— Какая невоспитанность со стороны этого дурацкого дождя, а? Он сорвал все ваши планы на мой счет, не так ли? Лишили вас очередной блестящей победы над несчастным инвалидом? — едко заметил Ранд.

Он все еще глубоко переживал свою обиду и был полон решимости отомстить дерзкой девчонке. Но как? Некоторое время он колебался, не продолжить ли вчерашнюю атаку — тем более что их объятия и поцелуи доставили ему массу удовольствия. Но сегодня Силван совсем другая — тихая, усталая. И следа не осталось от прежней лихости. Даже дразнить такую не интересно.

— Я поведу вас в библиотеку, — решил он, направляя кресло-коляску к противоположному концу галереи. — Вдруг вы отыщете там томик, который сумеет стать хорошим лекарством от бессонницы.