Данелла Хармон - Убежденный холостяк Страница 23

Тогда почему ее так сильно ранит его полный горечи взгляд, его слишком явное сожаление?

— Эндрю, — нерешительно позвала Челси, — я понимаю, что вы сердитесь. Но вы не должны жениться на мне лишь потому, что я дала согласие.

— И как же я буду выглядеть в глазах сотен свидетелей, если не женюсь на вас?

— Не думала, что вас это волнует.

— Очень даже волнует. Кроме того, мой брат страстно желает этого брака, и сейчас мне совершенно ясно, что он желал его с того момента, когда мы с вами встретились на балу, если не раньше. Теперь, когда он добился вашего согласил, он, я уверен, будет шантажировать нас, если мы пойдем на попятный.

— .Ему нечем шантажировать нас.

— Да? А вы считаете, что того, что вас обнаружили в моих объятиях на полу, мало?

Челси покраснела:

— Он не посмеет!

— Поверьте мне, мадам, посмеет. Что же до меня, то ему достаточно сказать слово нужным людям, и мой шанс попасть в Королевское научное общество будет утрачен навсегда. Я не могу идти на скандал, да и вам я этого не советую, если вы хотите и дальше вращаться в высшем свете и собирать пожертвования для своих драгоценных собачек.

Челси начала злиться. До чего же он невозможный! То подвержен неоправданным вспышкам гнева, то — сама доброта. Только в ней начинают просыпаться теплые чувства к нему — он наскакивает на нее, как шелудивая дворняга! Ей надоели его краткие, односложные ответы, его резкость, его манеры. Ведь он умеет вести себя нормально — она видела его таким в лаборатории, когда проявила интерес к его работе. С тем Эндрю ей нравилось общаться значительно больше, чем с этим, враждебным, вечно озлобленным, колючим. Тот Эндрю был приятным и располагающим, а этот? Даже у немецких овчарок более покладистый характер, чем у него.

— Но должен же существовать выход из этой ситуации, — сказала она. — Если будете сидеть здесь и дуться, ничего не получится. Надо что-то делать. Вы же умный человек! Почему бы вам, сэр, не заставить поработать свои исключительные мозги и придумать план, способный спасти нас обоих от судьбы, которая не нужна ни вам, ни мне?

— Уверяю вас, мадам, мои так называемые «исключительные» мозги трудятся над этой проблемой с тех пор, как мы с вами оказались в карете, но до сих пор ничего стоящего не придумали.

— Ага. Значит, вам по силам придумывать летательные аппараты и двухуровневые дилижансы, писать сложные математические формулы, понятные только вам одному, а вот обыграть своего брата вы не можете.

— Просто придумать летательные аппараты и записать сложные математические формулы легче, чем обыграть моего брата.

— Следовательно, вы считаете, что именно он стоит за всем этим?

— А вы — нет? — желчно осведомился Эндрю, сверля ее взглядом.

Естественно, она считала именно так. Выражение на лице герцога, появившееся в тот момент, когда она встала между ним и Джеральдом, лишь укрепило ее в мысли, что эту кашу заварил он. Да-а, непростая задачка! Если уж Эндрю, знающий Люсьена много лет и имеющий аналитический склад ума, не может найти выход, что же делать ей?

— Эндрю!

— Послушайте, я же сказал, чтобы меня оставили в покое! Разве не понятно?

— Ну что вы все время злитесь! Я прошу прощения за то, что вмешалась в дуэль, но я должна была спасти Джеральда. Вы на моем месте сделали бы то же самое, если бы в опасности оказалась жизнь вашего брата.

— Все зависит от того, какого из братьев, — проговорил Эндрю.

Хватит! Она больше ни секунды не будет на него опираться! Челси попыталась сесть прямо и застонала от боли. Оглядев себя, она обнаружила красное пятно на рукаве и вспомнила, что Джеральд задел ее клинком.

Эндрю тоже увидел пятно.

— Проклятие! — выругался он. — Дайте взглянуть. Челси оттолкнула его руку и ладонью прикрыла рану.

— Не дам.

— Больно?

— Теперь, когда я вспомнила о ней, стало больно.

— Дайте все же взглянуть.

— Меня трогает ваша забота, но я бы предпочла, чтобы рану осмотрел квалифицированный хирург, а не сумасшедший изобретатель.

— А я бы предпочел, чтобы вы не употребляли слово «сумасшедший», характеризуя меня, — отрезал Эндрю, чувствуя новый прилив гнева. — Пусть меня не учили врачеванию, зато, уверяю вас, перебинтовать рану мне вполне по силам.

— Вы не доктор.

— Доктор. Только не медицины.

— Тогда чего же?

— Философии.

— О, это чрезвычайно полезно в данной ситуации, не так ли?

— Челсиана, дайте взглянуть на вашу руку. Немедленно.

— Ладно, смотрите, — буркнула девушка, убирая свою руку с раны и отворачиваясь. — Хотя не представляю, что вы сможете использовать в качестве бинта.

Руки Эндрю оказались более нежными, чем тон.

— Сидите спокойно, — велел он и одним движением разорвал рукав от плеча до манжеты.

Челси задалась вопросом, затошнит ли ее от вида собственной крови, однако она не решилась проверить это и смотрела на Эндрю, гадая, что он делает. А потом и это перестало ее интересовать, так как она переключилась на его лицо. Интересно, когда он что-то изобретает, у него такое же задумчивое выражение? Он всегда с такой же целеустремленностью и сосредоточенностью принимается за какое-либо дело? Что бы она почувствовала, если бы все его внимание сосредоточилось на ней? В спальне?

«Господи, откуда у меня такие мысли?»

Челси приказала себе думать о раненой руке. Пусть он не хирург, зато взялся за перевязку серьезно и уверенно, что внушает оптимизм. Руки у него теплые, движения четкие и ласковые.

Вскоре Эндрю наложил повязку и завязал концы импровизированного бинта. Повязка лежала плотно, но руку не стягивала.

— Спасибо, — поблагодарила Челси, когда он выпустил ее руку. — Мне уже лучше.

— Держите рану в чистоте, и у вас не останется даже шрама.

Их взгляды встретились, и между ними что-то промелькнуло. Эндрю сразу напрягся, а Челси обдало жаром, сердце забилось быстрее. Она зарделась, и оба поспешно отвели глаза. Девушка решила, что пора перебраться на безопасное расстояние, и пересела на противоположный диван. Почему-то она сразу ощутила холод и пустоту.

А внутри ее вновь бушевала буря. Она стиснула зубы и попыталась прогнать непрошеные слезы. Краем глаза она видела, что Эндрю смотрит в окно. В карете воцарилась мрачная тишина.

Что ж, действительность довольно печальна. А это осуждающее молчание, напряжение, возникшее между ними, — они просто невыносимы и только усугубляют положение!

— Куда мы едем? — наконец спросила Челси.

— А куда бы вы хотели? — вопросом на вопрос ответил он.

— Куда угодно, только не обратно. А вы?

— Куда угодно, только не к алтарю.

— Вы действительно не хотите жениться на мне, верно?