Анн Голон - Анжелика. Путь в Версаль Страница 23

Даже во время страшного голода 1658 года, когда в доме не осталось ни гроша, мастер Люка не допустил, чтобы жена продала свои великолепные косы проклятым цирюльникам, которые всегда норовят угодить богатым господам. И куда только катится мир: у женщин отрезают волосы, чтобы украшать ими мужчин!

Дама разглядывала вывески: она определенно что-то искала.

Когда она подошла к колбасной лавке «Святой Антоний», мэтр Люка узнал ее. Однажды он видел эту даму около Центрального рынка, где она владеет двумя товарными складами. Она не принадлежала к высшему обществу, как можно было бы подумать по ее манере держаться и по роскоши ее нарядов. Это была некая госпожа Моренс, из торгового сословия, одна из самых богатых женщин Парижа. Именно она ввела моду на шоколад, на чем и сколотила немалое состояние. Эта дама была к тому же хозяйкой кондитерской «У испанской карлицы» в предместье Сент-Оноре, нескольких известных в Париже трактиров и таверн, а еще полностью контролировала некоторые предприятия поскромнее, которые, впрочем, тоже не бедствовали, например, «кареты за пять су» и множество лавочек на ярмарке Сен-Жермен. Да еще у нее был патент на монопольную торговлю заморскими птицами, которых продавали в лавочке на набережной Межисри[11]. Четыре торговца, обслуживавшие королевский двор, платили ей за право использовать этот патент.

Поговаривали, что когда-то вдова была очень бедной, но благодаря своей ловкости так преуспела в делах, что теперь самые прославленные финансисты королевства, даже сам господин Кольбер, любили с ней беседовать.

Когда дама взглянула в его сторону, мэтр Люка, памятуя обо всем этом, стянул с головы свой колпак и поклонился настолько низко, насколько ему позволял округлившийся животик.

— Не здесь ли живет мэтр Люка, который торгует колбасами под вывеской «Святой Антоний»? — спросила молодая женщина.

— Это я, госпожа, к вашим услугам. Соблаговолите зайти в мою скромную лавку!

И мэтр Люка поспешил вперед, в надежде получить выгодный заказ.

— Вот у меня сардельки, тут — колбасы… Взгляните, радуют глаз, как агаты! А запах! Пахнут лучше, чем нектар! Здесь все копчености, какие только пожелаете. Они придадут аромат супу и любому яству, даже если положить кусочек размером с наперсток. У меня есть еще отменная красная ветчина, которая…

— Я знаю… знаю, что у вас превосходные товары, мэтр Лука, — ласково прервала хозяина посетительница. — И непременно вскоре пришлю слугу с заказом. Но сейчас я пришла сюда совсем не за этим… Дело в том, что я — ваша должница, мэтр Люка, и прошло уже много лет, а я не вернула долг.

— Долг? — растерянно переспросил колбасник.

Он внимательно посмотрел в восхитительные глаза собеседницы, покачал головой, совершенно уверенный в том, что никогда и словом не обмолвился с обворожительной незнакомкой.

Она улыбнулась.

— Да. Я должна вам за визит лекаря, которого вы привели, чтобы он помог одной бедной девушке, внезапно упавшей в обморок у двери вашей лавочки. Это случилось примерно пять лет тому назад.

— Ну, это мне ни о чем не говорит, — добродушно протянул мэтр Люка. — Мне не раз доводилось оказывать помощь людям, которым становилось плохо прямо у моей двери. На Гревской площади порой случается такое, что впору становиться монахом-госпитальером, а не продавать колбасу. Здесь не место тем, кому по нраву тихая жизнь. Как раз наоборот, у нас тут скучать не дадут. Расскажите, что тогда произошло, а я постараюсь вспомнить.

— Это случилось зимним утром, — начала Анжелика, и ее голос вдруг предательски задрожал. — На костре сжигали колдуна. Я пришла посмотреть на казнь, хотя мне не следовало этого делать, потому что я была на сносях. Я испугалась, упала в обморок и очнулась уже у вас. Вы позвали лекаря.

— Да-да! Припоминаю, — пробормотал толстяк.

Жизнерадостная улыбка слетела с его лица. Он растерянно взглянул на Анжелику, в его глазах промелькнули жалость и даже страх.

— Так это были вы, — прошептал мэтр Люка. — Бедняжка!

Анжелика почувствовала, как кровь приливает к ее щекам, хотя и была готова к тому, что эта встреча пробудит мучительные воспоминания. Анжелика уже давно пообещала себе никогда не оглядываться назад, ведь она — госпожа Моренс, обладательница внушительного состояния и незапятнанной репутации.

Но восклицание славного колбасника разбередило в ее душе старые раны, и она вновь увидела себя такой, какой была в тот день: жалкая, измученная беременная женщина с обезумевшим взглядом, которую беспощадно сдавила людская толпа.

Она выпрямилась, разгладила юбку из голубого фая, поправила кружева, пенящиеся вокруг украшенных браслетами запястий, и заставила себя улыбнуться:

— Вы правы, мэтр Люка. В то время я была бедной, и вы проявили ко мне милосердие. Но, как видите, судьба стала ко мне благосклоннее, так что сегодня я могу щедро отблагодарить вас.

С этими словами Анжелика достала из поясной сумочки заранее подготовленный тяжелый кожаный кошель и положила его на прилавок. Но казалось, колбасник не заметил ее жеста. Он продолжал пристально и несколько недоверчиво рассматривать посетительницу.

— Элиза, подойди-ка сюда на минутку! — бросил он куда-то в сторону.

Шурша юбками из подбитого бархатом феррандина, появилась хозяйка колбасной лавки. Она слышала весь разговор.

— Конечно, вы переменились! — воскликнула она. — Но я все равно узнала бы вас по глазам. Мы с мужем часто сокрушались, что позволили вам уйти в таком состоянии. Мы все думали о том, чтобы вас разыскать.

— Тем более…

— Наверное, нужно рассказать вам…

— …насчет того, что произошло…

— …раз уж вы из семьи…

Они говорили, запинаясь, вопросительно поглядывали друг на друга и повторяли одни и те же слова.

— Из какой семьи? — спросила удивленная Анжелика.

— Из семьи колдуна, разумеется.

Она отрицательно покачала головой, стараясь выглядеть равнодушной.

— Нет-нет, я не из его семьи.

— А! Что ж, и так бывает. Иной раз женщины из любопытства приходят посмотреть на казнь и падают в обморок у моей двери! Но… если вы не из его семьи… тогда…

— А о чем бы вы мне рассказали, если бы я была из его семьи?

— Святая Богородица! О том, что произошло в кабачке «Голубой виноградник», у нашего соседа. О том, как телега остановилась, как с нее сняли колдуна, чтобы он мог выпить рюмочку, прежде чем подняться на костер.

— И что же?

Муж с женой переглянулись.

— Ох! Знаете, — ответил мэтр Люка, — такие вещи не рассказывают всем подряд… ну, то есть, я хочу сказать — ни к чему это посторонним. Только членам семьи, для них такое правда интересно… но раз уж вы его не знали…