Маргарет Макфи - Сорвать маску Страница 23

Мисбурн не обратил на это ни малейшего внимания, будучи полностью поглощенным Арабеллой.

— Джентльмены имеют право на маленькие радости, Арлесфорд, — ровно произнес он. — В этом нет вреда, разумеется, если они соблюдают приличия.

Доминик прекрасно понял, на что намекает старик, — появление новой любовницы вовсе не станет препятствием его предполагаемому браку с дочерью Мисбурна.

Граф беззастенчиво пялился на Арабеллу, и Доминик почувствовал, как пальцы сами собой сжимаются в кулаки. Он заставил себя хранить спокойствие. Если он затеет ссору с Мисбурном, то только привлечет ненужное внимание к Арабелле.

— Боюсь, мы вынуждены откланяться, сэр. Мы как раз собирались уходить.

— Но, надеюсь, вы познакомите меня со своей подругой. Полагаю, это и есть та самая таинственная мисс Нуар, о которой ходит столько слухов и сплетен?

Мисбурн попытался взглянуть на Арабеллу через плечо Доминика.

Герцог ощутил вспышку огненной ярости. Он чувствовал ее запах и вкус, она витала в воздухе. Каждый мускул в теле напрягся, нервы опасно натянулись. Ненависть и презрение к Мисбурну затопили Доминика, и он, вне всякого сомнения, ударил бы старого графа, если бы тонкие пальцы Арабеллы не коснулись его руки. Только тогда герцог с трудом взял себя в руки.

— Доброй ночи, Мисбурн, — произнес он тоном, ясно показывающим, что возражать бесполезно.

Глядя в блестящие темные глаза в прорезях маски, Доминик почувствовал, что Мисбурн понял намек. Старик невольно сделал шаг назад.

Доминик взял Арабеллу за руку, безмерно благодарный ей за то, что она его остановила.

Она не задала ни одного вопроса, не бросила на Мисбурна ни единого взгляда. Лишь в ожидании выше подняла голову.

Они ушли прочь от пожилого графа и фейерверков. Воксхолл остался позади, как и чудесный вечер.

Колеса экипажа грохотали в направлении к дому на Керзон-стрит. Доминик по-прежнему хранил молчание.

Арабелла чувствовала исходящее от него напряжение, отголоски ярости в адрес того человека, Мисбурна, в Воксхолле. Иллюзии рассеялись, как только он появился вместе со своей спутницей.

— Неужели все вокруг знают, что ты выкупил мои услуги у миссис Сильвер?

Она больше не могла сдерживать вертящийся на языке вопрос.

Карета проехала мимо уличного фонаря, и на мгновение луч света выхватил из темноты лицо Доминика — красивое, словно вырезанное из камня, опасное. Затем их снова окутал мрак ночи.

— Какая же я наивная — так этого и не поняла. — Арабелла покачала головой и отвела взгляд, пережидая приступ дурноты. — Что еще они знают, Доминик?

«Что еще ты им рассказал?» — хотела спросить она.

— Надеюсь, ничего. Я хорошо заплатил миссис Сильвер за молчание. И уверен, что мои друзья, пришедшие со мной в ее заведение, не упоминали о таинственной мисс Нуар.

— Ты не рассказал им…

— Разумеется, нет, Арабелла! Мои личные дела никого не касаются, это не повод для сплетен и не развлечение для других! — Его голос прозвучал резко и зло. — Иначе зачем бы я приложил такие усилия, чтобы твое имя осталось тайной?

— Ты умело бережешь свою репутацию.

Так он просто пытался защитить себя от сплетен и пересудов. Как глупо с ее стороны полагать, что Доминик беспокоится о ней…

— Я берегу то, что осталось от твоей, — мрачно возразил он. Затем его голос смягчился. — От меня не укрылась известная… деликатность этого дела.

Арабелла напряженно вглядывалась в темноту, пытаясь различить черты его лица, не вполне убежденная в правоте этих слов.

— В частности, я не могу не думать о том, что почувствует твоя мать, если узнает правду.

— Боже упаси! — вырвалось у Арабеллы.

Она прижала руку ко лбу, в ужасе от подобной перспективы, хотя оная и отличалась от обрисованной Домиником. Но даже страх не помешал ей задуматься о том, почему богатому герцогу есть дело до ее матери.

— Возможно, о мисс Нуар стало известно, но никто не знает, кто скрывается под черной маской.

Пока.

Несказанное слово чуть слышно прозвенело в воздухе.

— И можешь мне поверить, я сделаю все, что в моей власти, чтобы так оставалось и дальше.

Арабелла уставилась на Доминика, не зная, как понимать его отношение к этому вопросу.

— Я постараюсь тайно разузнать, как там…

— Нет! — вырвалось у нее.

Если Доминик начнет задавать вопросы, одному Богу известно, до чего он может докопаться. В худшем случае узнает все, что Арабелла так тщательно пыталась скрыть.

— Нет, — мягче повторила она. — Сказанного не воротишь. Если ты начнешь задавать вопросы, будет только хуже. Кроме того, — Арабелла отвела взгляд, — ты ведь герцог, люди всегда будут проявлять повышенный интерес к твоим делам. А звонкая монета как ничто иное способна развязать языки.

И Арабелла не могла винить в этом проболтавшихся. Она лучше кого бы то ни было понимала, каково жить в нищете и отчаянно нуждаться в деньгах.

— Возможно, но быстрота и щедрость раньше всегда заставляли людей молчать, — возразил Доминик.

— Только не в этот раз.

— Судя по всему, ты права.

Ненадолго воцарилось молчание.

— Спасибо, что попытался, — с трудом произнесла Арабелла.

Ей было трудно испытывать благодарность по отношению к Доминику, но она сознавала, что все могло обернуться гораздо хуже. Например, если бы он сделал ее своей любовницей и обращался так же бездумно, как бросил ее, тогда еще свою невесту.

Карета двинулась дальше.

Арабелла направила разговор в более безопасное русло:

— А кто он такой, тот человек, который подошел к нам в Воксхолле? Этот Мисбурн?

Немного помедлив, Доминик отозвался:

— Несущий бред старый дурак, Арабелла. Ты не должна беспокоиться из-за него.

Молчание.

— Я благодарю тебя за то, что удержала меня, — наконец добавил Доминик. — Скандал с графом на маскараде в Воксхолле — не самый лучший способ не привлечь к себе внимание.

Арабелла кивнула, принимая благодарность. Она никак не могла понять человека, который, насколько она знала, был повесой и негодяем. Он сделал ее своей шлюхой, но при этом не унижал и не оскорблял на людях. Изо всех сил старался скрыть ее имя от других и, похоже, был не безразличен к чувствам ее матери.

Карета остановилась у небольшого особняка на Керзон-стрит.

Был поздний час. Арабелла не знала, захочет ли Доминик зайти. Поцеловать ее. Взять, наконец. Самое ужасное — она не понимала, хочет ли этого сама или страшится.

Доминик помог женщине выйти из кареты и провел в холл, отпустив Джеймса, юного лакея, который ночью дежурил в доме.