Александра Девиль - Корсары Таврики Страница 23

А турецкая галера, словно дразня противника, уходила все дальше, но при этом оставалась на виду. Казалось, еще одно усилие — и «Лоба» ее догонит.

Ветер уже свистел в парусах, и штормовые волны с угрожа­ющим треском бились о борт корабля, но капитан, одержимый погоней, этого не замечал.

Внезапно вокруг потемнело, горизонт заволокло густым ту­маном, и в этой непроницаемой мгле турецкий парусник ис­чез, будто растворился без следа. Кто-то из матросов даже предположил, что тот корабль не настоящий, а призрак, зама­нивавший встречные суда на погибель.

Но, как бы там ни было, теперь «Лоба» оказалась в опасном отдалении от берега, а шторм все усиливался, и в поисках спа­сительной гавани корабль мог налететь на подводные скалы.

Опомнившись, Ринальдо наконец осознал всю серьезность положения и стал громко отдавать команды:

— Убрать грот и кливер! Шевелитесь, бездельники! Фабио, лево руля! Бетто, болван, а ты чего ждешь? Убавляй паруса, ну!

Нероне заметил, как скривился Бетто, выполняя команду молодого капитана.

Ветер усиливался, волны становились все выше, и по кора­блю теперь можно было передвигаться, лишь хватаясь за мач­ты и цепляясь за борта. В зловещем тумане уже не было видно берега, и Нероне мысленно выругал себя за то, что не сошел с галеры днем раньше. Он заметил Гоффо, ползком пробирав­шегося к укрытию, и, решив разыграть перед моряками трусо­ватого пассажира, последовал за коком.

— Ну, теперь капитану достанется от Яунисио за такое не­осторожное своеволие, — пробормотал Гоффо, когда они с Не­роне скрылись в камбузе. — Ведь чуть не погубил корабль!

— Дай Бог, чтобы и в самом деле не погубил, иначе все тут пропадем, — хмуро заметил Нероне.

— Ничего, до берега недалеко, Ринальдо справится, — ска­зал кок, подбадривая сам себя.

Корабль сильно качнуло, и Нероне с Гоффо попадали на пол, хватаясь за ножки стола.

— Ничего, здесь все-таки лучше, чем на палубе, — прошеп­тал кок, крестясь, и через какое-то время добавил: — Кажет­ся, удалось причалить... только неизвестно куда.

Нероне и Гоффо несколько минут сидели молча, не реша­ясь выйти, потом в камбуз заглянул кто-то из матросов и крикнул:

— Эй, вы, трусы, выходите, мы у берега!

— И куда нас занесло, в какую бухту? — дрожащим голосом спросил Гоффо.

— До Чембало[15] недотянули, пришлось бросить якорь возле Брозони, — ответил матрос.

Нероне и Гоффо нехотя вышли на палубу. Лил дождь, и в его туманной пелене терялись очертания берега.

— А что это за место такое — Брозони? — поинтересовался генуэзец.

— Так называется крепостенка на прибрежном холме, — по­яснил Гоффо. — В этом месте мы, слава Богу, будем в ветро­вой тени, образуемой мысом, так что переждем шторм. Наде­юсь, хозяину Брозони не придет в голову грабить нашу галеру, ведь у нас в команде бывалые бойцы, а не какие-нибудь тру­соватые торгаши.

— А что, в крепости Брозони живет береговой пират?

— Да, вроде того. Уже лет десять, как обосновался тут один разбойник с кучкой головорезов. Место здесь небезопасное, часто меняются ветра и прибрежные течения, так что купече­ские корабли и рыбацкие барки иной раз могут и на скалы на­лететь. А владелец крепостцы как увидит сверху, что есть до­быча, так и забирает ее себе. Небось, никогда не поможет тем, кто терпит бедствие. Скорей сундук спасет, нежели человека.

— И кто же этот пират? Наверное, татарин?

— Нет! То-то и возмутительно, что он знатного генуэзско­го рода!

— Да неужели? — заинтересовался Нероне. — Я хорошо знаю многих генуэзских дворян. Не помнишь, из какой он фа­милии?

— Кажется, Грилло, если мне не изменяет память.

— Грилло! — довольно воскликнул Нероне. — Так это же наверняка Джованни Грилло!

Нероне хорошо помнил историю знатной генуэзской семьи, в которой много лет назад разразился скандал с одним из млад­ших отпрысков, оказавшимся паршивой овцой среди уважаемых и почтенных родичей. Джованни смолоду пристрастился к разгульной и развратной жизни, пьянству, карточной игре и, в конце концов, проворовавшись, пошел на убийство, а после, спасаясь от тюрьмы и виселицы, сбежал из Генуи в неизвестном направлении. Теперь Нероне был уверен, что в таврийской кре­пости, пользующейся дурной славой, живет именно Джованни из рода Грилло. По опыту Нероне знал, что в таких людях, как Джованни, жестокость и дурные наклонности часто сочетают­ся с сентиментальностью при воспоминаниях о детстве и род­ных. Нероне тут же припомнил все, что ему было известно о се­мействе Грилло, и решил пожаловать в гости к береговому пирату, пробудить в нем чувствительные воспоминания и, вы­звав его доверие, пожить у него некоторое время, а потом сухо­путной дорогой отправиться на восток, переезжая из города в го­род, чтобы к весне добраться до нужного места. Путешествовать морем в компании отчаянного капитана Ринальдо генуэзец больше не хотел. Немного подумав, он решил завербовать себе в попутчики Бетто, посулив ему денег за службу и подогревая язвительными замечаниями его нелюбовь к Ринальдо.

Итак, наметив план действий, Нероне объявил Карло и Ринальдо, что болен, а потому вынужден сойти на берег.

Поскольку все его денежные расчеты велись через Яунисио, никто не стал удерживать Нероне на корабле. Когда шторм утих и «Лоба» продолжила свое плавание, обнаружилось, что вместе с пассажиром исчез и один из матросов — а именно Бетто, который находился у капитана не на лучшем счету. Отсут­ствие на корабле и того и другого отнюдь не огорчило Риналь­до. Он с самого начала ощущал инстинктивную неприязнь к «мессеру Элизео», как представил генуэзца Яунисио. И теперь, избавившись и от неприятного пассажира, и от угрюмого, не­радивого матроса, капитан почувствовал только облегчение.

После шторма установилась почти спокойная погода, и ко­рабль при попутном ветре продвигался на северо-запад, на­правляясь к гавани Монкастро, где должны были высадиться валашские купцы Мирча и Стефан.

Ринальдо, остановившись у борта, задумчиво смотрел в бес­крайнюю морскую даль, и перед его мысленным взором вновь и вновь проплывали картины прошлого...

Он не мог представить себя вдали от моря, никогда бы не отказался от судьбы моряка — а между тем именно на море на­чались несчастья его жизни.

Ринальдо был сыном знатной флорентийки Клары ди Лан­до и генуэзского купца-судовладельца Джино Сантони. Мес­сер Джино уступал родовитостью своей невесте, но донна Клара оценила его храбрость, честность, а главное — искреннюю любовь. Да и ее родители, которые были немолоды и слабы здоровьем, не возражали против брака дочери с человеком умным и состоятельным, способным ее защитить. И они не ошиблись: после их смерти Джино стал для Клары надежной и верной опорой. Несколько лет семья Сантони жила благо­получно, а потом случилась беда.