Николь Берд - Дорогой притворщик Страница 23

– Если у дяди появились вопросы, пусть он обсудит их с моим поверенным. Отпусти меня, Перси. Не имею никакого желания…

Но Перси, не слушая возражений, схватил ее за руку и потащил в угол. Психея с трудом сдерживалась. Ей необходимо было оставаться рядом с Гейбриелом. Вдруг он совершит ошибку?

– Что это с тобой? – возмутилась она. – Сейчас же отпусти меня и не раздражай моего будущего мужа.

Перси издал неприятный звук, напомнив Психее свинью, страдающую расстройством пищеварения.

– Он – самозванец, Психея.

– Не говори глупостей, – возразила она, чувствуя, как пол уходит у нее из-под ног. – У тебя появилась навязчивая идея, и только потому, что ты не знаешь семью лорда Таррингтона.

– И никто не знает, – настаивал раскрасневшийся от возбуждения Перси. – Кого бы я ни спросил, никто не слышал ни о каком Таррингтоне. И, Психея… – Он сделал театральную паузу, но она не хотела слушать.

– Я бы выпила лимонаду, Перси. Ты не будешь так добр…

– Я опрашивал всех, кого знаю, и никто, никто, Психея, не слышал о таком титуле!

– О, чепуха, Перси! Просто его семья малоизвестна. Это ничего не значит.

Перси совсем побагровел от досады.

– Ладно, но я прошу тебя подумать. Этому человеку нужны только твои деньги.

– Но, Перси, ты, кажется, находил меня красивой? – Психея удивленно посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Конечно, без сомнения, конечно, но…

– Так почему лорд Таррингтон не может полюбить меня ради меня самой? Ведь и тебя интересовало не только мое богатство, не правда ли?

– Э… нет, разумеется, нет. – Перси чувствовал, что его перехитрили, но не понимал, как это могло случиться.

Он замахал руками, и Психея, воспользовавшись моментом, выскользнула из-под его руки и поспешила к гостям.

Девушка огляделась. Она увидел Салли, отпустившую наконец фальшивого лорда и теперь беседовавшую с двумя пожилыми дамами. А где же этот человек? Надо найти его, помочь, подсказать… Психея сердито подумала, что скорее всего он болтает с очередной хорошенькой незнакомкой. Стыда нет у этого актера!

Однако когда она его увидела, он стоял с бокалом вина у стола и дружески беседовал с тетей Мэрис и кузиной Матильдой.

Кузина Матильда раскраснелась от удовольствия, и даже Мэрис оттаяла под влиянием мужских чар Гейбриела.

– А вот и вы, дорогая! Я как раз рассказывал кузине Матильде и тете Мэрис как безжалостно вы меня покинули, – обратился к подошедшей Психее Гейбриел.

– Я вас покинула? Да вы просто прилипли к нашей хозяйке, – возмутилась Психея. – Я ходила на кухню за топором, чтобы разъединить вас.

Матильда перепугалась, а Мэрис криво усмехнулась.

– Уже воюете? – сказала она. – Можно подумать, что вы уже женаты.

Психея покраснела, меньше всего ей хотелось показаться ревнивой.

– Нет, конечно, – сказала она. – Просто я боялась, что Гейбриел лишится возможности познакомиться с другими. Салли очень мила, но немного легкомысленна.

– Да, она не обладает острым умом, не то что вы, дорогая, – согласился Гейбриел. – Но я должен был выразить признательность нашей хозяйке за приглашение.

Она сама велела ему это сделать, напомнил Психее его насмешливый взгляд.

– Но вы ведь не собирались отвлекать ее внимание от других гостей?! – спросила тетя Мэрис.

– Конечно, нет, – с невозмутимым видом согласился Гейбриел. – Здесь так много приятных леди и джентльменов, с которыми мне надо познакомиться, и все они, очевидно, друзья моей дорогой Психеи.

Она представила, что он будет разговаривать с каждым из гостей, и ей стало страшно. Психея чуть не произнесла слово, которое она услышала в тринадцать лет от конюха на конюшне и от которого ее тетушка упала бы в обморок.

Музыканты уже настроили инструменты, и вот-вот должны были начаться танцы. Она взглянула на Гейбриела: он наблюдал за ней с таким видом, словно прекрасно понимал, какие чувства ее терзают. Психея упрямо сжала губы. У кого-то должна быть ясная голова в этот вечер!

– Нам предстоит танцевать первый танец, моя дорогая…

Но ей надо было еще многое объяснить ему.

– А… нет, почему бы нам не сесть в сторонке и не поговорить?

– От нас ожидают первого танца. Мы же только что помолвленные влюбленные голубки.

Психея прикусила губу. Он издевался над ней, но был прав. Не следовало оставлять его одного.

Гейбриел пообещал покрасневшей от удовольствия Матильде пригласить ее на танец позже и, взяв за руку Психею, повел ее в центр зала. Она бросила на него обеспокоенный взгляд.

– Да, я умею танцевать, – успокоил он ее, и Психея с облегчением вздохнула, но тут ей в голову пришла другая мысль.

– Теперь вам придется это сделать, – шепотом сказала она, когда они занимали свои места в кругу танцующих.

– Сделать что? – Поклонившись, Гейбриел отступил, выполняя фигуру танца.

– Танцевать с Матильдой! – шепотом пояснила она.

– Разумеется, неужели вы подумали, что я сознательно не сдержу свое слово? – удивленно и немного обиженно посмотрел он на Психею.

Она, не зная почему, почувствовала себя виноватой. Она только пыталась помочь ему. Психея не знала, понимает ли он, как неукоснительно надо соблюдать правила поведения в высшем обществе. Его манеры были достаточно хороши для семейного обеда, но Гейбриел едва ли мог знать все тонкости, связанные с обладанием титулом. Он, безусловно, превосходный актер, но была ли у него возможность изучить светское общество изнутри?

Фигуры танца то соединяли, то разлучали их. Гейбриел смотрел на Психею с безмятежной улыбкой, и собственное беспокойство показалось ей глупым. Его не интересовало, что она о нем думает, зачем ему это? Все игра, цель которой – получить кошелек потолще. Обида, которую она увидела в его синих глазах… это ее разыгравшееся воображение, убеждала себя Психея.

Она должна была признать, что он танцевал прекрасно, со сдержанной грацией фехтовальщика. Этому, без сомнения, он научился, играя в трагедиях Шекспира. Затем Психея представила, как Гейбриел со своим безукоризненно красивым лицом выглядит в старинных одеждах времен Елизаветы, трико, плотно облегающее его мускулистые бедра и… Эти мысли заставили ее покраснеть.

Господи, что на нее нашло? Ничего удивительного в том, что благоразумные женщины теряют голову от его улыбки. Она больше не сердилась на Салли. Ни один мужчина не имел права иметь такое прекрасное лицо, такую мужественную красоту, такие широкие плечи, словно изваянные скульптором руки и ноги, такой неотразимый блеск синих глаз. Гейбриел был таким умным и красноречивым и… в то же время насквозь фальшивым.

С грустью размышляя о несовершенстве Вселенной, Психея молчала. Когда музыка стихла, она сделала реверанс, и Гейбриел – немного дольше, чем принято, – задержал ее руку в своей.