Николь Фосселер - Небо над Дарджилингом Страница 23

Потом Мохан поведал истории о самих Шиве и Парвати, о Кришне и воине Арджуне. Хелене, которую мало наставляли в христианской вере, эти истории казались хорошо знакомыми. Еще бы, ведь они напоминали ей греческие мифы, которые когда-то теплыми летними вечерами, под неумолчный стрекот цикад, в домике с пропахшими тимьяном и олеандром стенами рассказывал отец. Поэтому истории Мохана действовали на Хелену успокаивающе.

Хотя стояла середина декабря, ночи были на удивление теплыми. Мохан Тайид и Хелена сидели в дальнем углу палубы, где не чувствовался резкий встречный ветер. «Калика» бесшумно рассекала черную, как чернила, воду. Лишь шелест пены за кормой выдавал, как стремительно неслась она к своей цели. Над палубой раскачивались тусклые стеклянные фонари, а за бортом расстилалась безбрежная ночь, и до звезд на черном небе, казалось, было рукой подать.

Хелена сделала глоток. От напитка исходил сладковатый, с ноткой спелых фруктов аромат, подчеркнутый апельсиновой долькой на дне тонкой фарфоровой чашки. В тусклом свете фонарей все вокруг казалось подернутым серебристо-золотой дымкой, однако Хелена знала, что цвет чая – медный, а не мутно-коричневый, как у жидкости, которую они пили в Корнуолле.

– Вам нравится?

Хелена кивнула:

– Восхитительно.

– Это чай второго урожая, – пояснил Мохан. – Его собирают между июнем и августом – время жаркого солнца и летних муссонов. – Он посмотрел на Хелену и добавил: – Этот сорт из Шикхары.

«Шикхара», – повторила про себя Хелена. Что-то загадочное слышалось не то в самом этом слове, не то в том, как Мохан его произносил.

– Плантация господина Невилла к северо-востоку от Дарджилинга, – пояснил индус.

– Что означает шикхара? – спросила Хелена.

Она знала, что в хиндустани, как и в санскрите – древнейшем языке священных индуистских текстов, слова часто имеют глубинный, внутренний смысл и несут в себе скрытую символику.

– Трудно перевести однозначно, – ответил Мохан и задумался. – На хиндустани шикар означает охота, шикари – охотник. В Гималаях встречаются храмы, по форме напоминающие горные вершины, их называют шикхара – охотничьи храмы. То есть шикхар – это и охота, и горы, и архитектурный стиль.

«Храм – кому? Охота – на кого?» – пронеслось в голове Хелены.

– И как там? – вместо этого спросила она вслух.

– Ах! – Лицо индуса расплылось в улыбке, и в темноте блеснули ослепительно-белые зубы. – Если рай на Земле возможен, то он в Шикхаре. К северу от нее высятся покрытые снегом хребты Гималаев, а под ними расстилаются поросшие лесом холмы, перемежающиеся с плантациями чая. Чистый, прохладный воздух пахнет зеленью и тропическими цветами. И все это погружено в вечную, ничем не нарушаемую тишину, словно сам Бог, к которому мы, индусы, так близки в Гималаях, благословил ею Шикхару. Сам дом выстроен в характерном для Гималаев архитектурном стиле. Дорогое дерево, ковры, произведения прикладного искусства – вы же знаете вкус Яна.

– Да, – кивнула Хелена.

Ей вдруг захотелось немедленно оказаться в этом месте, интерес к которому пробудили в ней одни звуки его названия. Однако в следующую секунду Хелена подумала о другом, и гложущее чувство вины, исподволь крепнущее в ней последние дни, захлестнуло ее целиком. До сих пор она только и делала, что ела, спала, нежилась на солнце да читала, и первое время воспринимала окружавшую ее роскошь как нечто само собой разумеющееся. Лишь постепенно до ее сознания дошло, сколько человек в общей сложности обеспечивают ей такую жизнь, даже не считая тех, кто, не разгибая спины, трудится в котельной, кухне, кладовых и что там еще есть под нижней палубой. И роскошная отделка из дорогой древесины, шелка и бархата, от которой исходил нежный запах сандала и розового дерева, и постельное белье с кружевами, и платья из легкого муслина, которые она надевала каждый вечер, и дорогие блюда: утром – сытный завтрак, на обед – сливочный суп, рыба на пару и мясные паштеты, курица, овощи, жареная баранина, сыр, фрукты, мороженое, пироги и десерт, сэндвичи с огурцами и птифур к чаю, Хелена имела слабое представление о том, во сколько все это обходится, но догадывалась, что в сравнении с ее прежними доходами это фантастически большая сумма.

– У него, наверное, много денег?

Мохан кивнул.

– Но и у вас тоже. Потому что все, что принадлежит ему, теперь и ваше.

Хелена испуганно округлила глаза и затрясла головой:

– Нет, мне ничего этого не нужно.

Мохан Тайид рассмеялся.

– Тем не менее это так и по закону, и в понимании Яна Невилла. Он положит к вашим ногам все, что ни пожелаете. Он уже делает это.

Хелена почувствовала себя несчастной, сама не зная отчего.

– Но почему я?

Вопрос, крутившийся у нее в голове уже не первую неделю, прозвучал сердито и жалко.

Некоторое время Мохан молчал.

– Я не знаю, – сказал он наконец. – Я только могу предположить, что он должен был получить вас любой ценой, не принимая в расчет последствий. Вероятно, он и сам еще понятия не имеет зачем.

Шикари – охотник… Тут Хелена вспомнила свой первый вечер в Лондоне, близость Невилла и исходящий от него жар, в котором она, казалось, была готова растаять, и кровь бросилась ей в лицо. Оставалось надеяться, что в полумраке Мохан ничего этого не заметил.

– Не думайте о нем плохо, – тут же с настойчивостью добавил индус, хотя и понизив голос почти до шепота. Очевидно, он все-таки истолковал ее молчание по-своему. – Все, что он делает, не со зла. Он родился под знаком Водолея, но в нем много от Скорпиона: если его обидят, он жалит, как скорпион. А потом возвращается и наносит смертельный удар. И никогда ничего не забывает.

Внезапно Хелену прошиб холодный пот. Она подумала о том, что в тот вечер накануне бала сказала Яну что-то очень обидное для него, и это его глубоко ранило. Сейчас она уже не помнила, что это было, но жизнь рядом с таким человеком представлялась ей все более невыносимой, тем более что никакого смысла в их союзе она не видела. Хелена могла лишь строить предположения и очень боялась ошибиться.

Внезапно громкий смех вывел ее из размышлений. Громко топая по палубе, к ней бежал Джейсон.

– Нела! Нела! – закричал он уже издали, а подбежав, бросился ей на шею. – Представляешь? Я был в котельной и в холодильной камере! Я видел машины вблизи! Там рабочие от сажи все черные, и Ян показал мне, как под давлением пара движутся поршни, которые толкают корабль вперед!

Несколько секунд Хелена смотрела на него с недоумением. «Семья…» – вдруг пронеслось у нее в голове. И то, что все эти годы было лишь смутным предчувствием, внезапно прояснилось со всей очевидностью: для Джейсона она скорее мать, чем старшая сестра; Хелена заняла место Целии уже в тот зимний день, когда увидела мать на смертном ложе, с холодным, восковым лицом, а рядом – крошечного младенца в колыбели.