Эптон Синклер - Замужество Сильвии Страница 24

Я читаю все, что вы мне присылаете. Когда я устаю от моих странствий по островку, я ложусь под пальмой и читаю, угадайте-ка что? «Джон Стрит», номер пятый! Тотчас же вся окружающая меня прелесть исчезает, и я снова погружаюсь в кошмар. Какая замечательная книга! Я решила, что она должна произвести впечатление на моего мужа, и прочла ему несколько глав. Но он только рассердился и сказал, что мне надо отдыхать и что незачем было приезжать на эти острова, чтобы читать о лондонских трущобах.

Моя попытка оказать на него некоторое влияние привела меня к довольно неприятному открытию: он имеет такие же намерения по отношению ко мне. Он также привез с собой кучу книг и читает мне оттуда ежедневно по нескольку страниц, объясняя смысл прочитанного. Это он называет отдыхом! Я, конечно, не могу с ним спорить. Никогда я не ощущала так остро, как сейчас, пробелов своего образования. Но все же я ясно вижу, к чему клонятся все его аргументы: жизнь есть продукт естественного развития, и люди не в силах ничего изменить в существующем порядке. Но, если бы даже ему удалось убедить меня в своей правоте, я не нашла бы в этом источника радости. Мне всегда кажется, что, будь вы тут, у вас нашлось бы, что возразить ему.

Должна сознаться, что каждый конфликт между нами так тяжело действует на меня, что я просто не решаюсь возражать. Я часто ловлю себя на мысли, во что вылился бы наш брак, если бы мы обнаружили друг в друге полную общность идей и интересов. По временам я стараюсь внушить себе, что должна веровать в то, во что верует мой муж, что я никогда не должна позволять себе думать иначе, чем думает он. Но это отнюдь не устраивает меня в качестве жизненной программы. Я попробовала уже сделать нечто подобное несколько лет тому назад в отношении моих дорогих матери и отца. Не помню, говорила ли я вам о том, сколько беспокойства я доставляла своей матери? Мать моя глубоко убеждена, что я буду вечно гореть в адском огне за то, что не верю некоторым постулатам Библии. Она и сейчас горюет об этом, хотя с тех пор, как она передала меня на попечение мужа, терзания ее несколько уменьшились.

Теперь настал черед моего мужа беспокоиться о моих убеждениях. Он читает сейчас книгу Бюрке, известного писателя. Эта книга историческая, а в английской истории я не очень сильна. Но все же я вижу, что автор – противник не только современных реформ, но и самого духа реформы вообще.

О Мери, почему я не могу думать так же, как думают они? Мне, в сущности, следовало бы любить все эти старые почтенные устои и с благоговением чтить прошлое. Ведь меня воспитали в этом духе…

Подчас я сама прихожу в ужас от собственной дерзости и скептицизма. Я, кажется, способна видеть во всем только дурное и поэтому не могу ни во что верить, даже если бы захотела».

Ее письма были полны описаниями чудес природы, которые окружали ее. Белоснежная цапля поселилась на острове. Сильвия наблюдала за тем, как она ловит рыбу, и старалась отыскать ее гнездо, чтобы взглянуть на птенцов. Мужчины совершили экскурсию в Эверглэдс и рассказывали потом чудеса о стаях фламинго, покрывавших небо алыми облаками, и о птичьих колониях, напоминавших целый город. Они принесли с собой одного птенца, который пищал целыми днями, прося, чтобы его накормили.

Двоюродный брат Сильвии, Гарри Чайльтон, навестил ее. Он охотился с ван Тьювером, когда тот был еще женихом, и теперь составлял ему компанию в рыбной ловле. Его не посвятили, разумеется, в недоразумения, возникшие между Сильвией и ее мужем. Однако он заметил, что кузина его читает серьезные книги, и припугнул ее.

– У тебя скоро появятся морщины на лице, – сказал он, – а ноги вырастут и станут такими же длинными, как у дам Новой Англии.

Так Гарри Чайльтон реагировал на новые интересы своей кузины.

Кроме них на острове был еще молодой врач, следивший за состоянием здоровья Сильвии. Это был маленький живой человек с румяным белым лицом и каштановыми усиками, которые он вечно теребил и подкручивал. Ему был отведен отдельный бунгало, но он обычно принимал участие в прогулках на баркасе.

Сильвия писала мне, что всякий раз, когда между ней и мужем начинается спор о книге Бюрке, она замечает у доктора насмешливые морщинки около глаз. Она подозревала, что этот молодой человек скрывает свои убеждения от своих пациентов-миллионеров, и задалась целью позондировать его.

Затем появилась миссис Варина Тьюис. Трагически лишившись собственной семьи, она посвятила всю свою жизнь служению более счастливым представителям рода Кассельмен.

Теперь она должна была сделаться компаньонкой и советчицей Сильвии. И в первый же день своего приезда тетя Варина обнаружила пропасть, разверзшуюся в жизни ее племянницы.

«Интуиция у женщин из рода Кассельмен, – писала мне Сильвия, – поистине изумительна. Мы проезжали в баркасе мимо одного из виадуков новой железной дороги, и тетя Варина воскликнула: «Какой замечательный виадук!» «Да, – заметил мой муж, – но не говорите этого громко при Сильвии». «Почему же?» – спросила она, и Дуглас ответил: «Она сейчас же изложит вам, по скольку часов в день работают здесь несчастные труженики».

Это было все, но я заметила быстрый взгляд, который тетя Варина бросила на меня, и поняла, что мои старания поддержать разговор не обманули ее. Было очень дурно со стороны Дугласа: ведь он знает, что я люблю своих стариков и не хочу, чтобы они догадывались о моих неприятностях. Однако это очень характерно для него: если у него какие-нибудь неприятности, он всегда старается разделить их с другими.

Как только мы остались одни, тетя Варина обратилась ко мне: «Сильвия, голубка, что это значит? Чем ты огорчила своего мужа?»

Вас, несомненно, позабавит, если я в точности передам вам наш разговор. Я попробовала вывернуться, ответив небрежно: «Дуглас съел за завтраком слишком много черепаховых яиц».

Это было так похоже на мужчину, что любая старая леди без труда поверила бы такому объяснению. Но тетя Варина была слишком проницательна. Мне пришлось объяснить ей, что я хочу научиться думать, отчего она пришла в настоящий ужас. «Ты хочешь сказать, дитя мое, что ты думаешь о таких вещах, которые совсем не нравятся твоему мужу, и отказываешься повиноваться ему, когда он просит тебя перестать думать о них? Ведь ты должна понимать, что у него, несомненно, есть серьезные основания, чтобы запрещать тебе это». «Я тоже так думаю, – сказала я, – но, к сожалению, он не объяснил мне, в чем они заключаются, и я, разумеется, имею право…»

Дальше она и слушать не захотела. «Право, Сильвия, право? Ты добиваешься права отталкивать от себя мужа?» «Но не могу же я регулировать все свои мысли страхом оттолкнуть от себя мужа», – возмутилась я. «Сильвия, ты просто ужасаешь меня! Откуда у тебя такие мысли?» «Но отвечайте мне, тетя Варина, могу я это сделать или нет?» «Для женщины важнее всего думать о том, как угодить хорошему ласковому мужу. Во что превратится ее семейная жизнь, если она перестанет заботиться об этом?» – заключила тетя Варина.