Людмила Сурская - Оборотень или Спасение в любви. Страница 24

— Кажется, ушли…

Таня, спрятав горевшее лицо на его груди, пыталась кивнуть, никак не догадываясь подняться.

— Действительно ушли. Я так боялась…

— Ты поэтому дрожишь? — не выпуская её из рук, шёпотом спросил он.

— Сущие пустяки. Какая-то букашка заползла и неприятно щекочет… Надо убираться отсюда, пока ещё в какую-то ловушку не попали.

Любуясь её раскрасневшимися щёчками, он улыбаясь вдруг предложил:

— Давай покатаемся по вечернему холодку на лошадях.

Она удивилась, но предложение приняла. Правда не ведала, как это всё осуществить.

— Изволь. Я с превеликим удовольствием. Только вот, как ты это себе представляешь?

Серж объяснил свой план.

— Княжна, всё можно сделать без мороки. Ты приказываешь конюху седлать двух лошадей. Одну под женское седло. Вторую под мужское. Цепляешь к мужскому седлу сумку с моей одеждой и выезжаешь. Отъехав немного, ты снимаешь с добермана ошейник, я переодеваюсь и мы отправляемся на прогулку.

Но она заметила в том плане прореху и оттого тут же уточнила:

— Как же я объясню необходимость иметь мне за раз две лошади?

Он задумался и высказал самое простое решение:

— Попробуем никому ничего не объяснять…

Она посчитала это легкомыслием и рассердилась.

— Серж, это не реально, придётся придумывать какую-нибудь правдоподобную ложь. Ну, например, я пригласила на прогулку какого-то знакомого. Правда, какого, и откуда ему тут взяться, я так сразу не соображу.

— У тебя будет ещё время придумать, — он отпустил её и она, поднявшись и отворачиваясь от него, начала торопливо одеваться. Потом, озорно сверкнув глазами, подобрала ошейник и быстро застегнула его ему на шее. Доберман стоял перед ней в её нижней юбке, с заткнутым на поясе подолом. Зрелище было смешнее не сыщешь и она принялась хохотать. Доберман, поморгав на неё огромными глазами, взялся зубами рвать с себя тряпку. Таня сообразив, что потеряет юбку, посмеиваясь, освободила его от неё. Почувствовав себя свободным, пёс боднул её под зад крутым лбом. Таня, не ожидая ничего такого, чуть не упала и, обернувшись, погрозила ему кулаком. Пёс виновато сел рядом и лизнул присевшую на пенёк девушку в щёку: «Мир!» Проверив издалека, нет ли в имении чужих, пошли к дому. А пообедав и проведя уроки в своей маленькой школе, попросила приготовить ей лошадей.

— Для кого же вторая лошадка, барышня? — не удержался конюх.

— Для учителя верховой езды.

— Я сам научу, коль потребно, — с жаром предложил он.

Таня, смущаясь от того, что опять приходится врать, отвела лицо и пробормотала:

— Благодарю, Прохор, но с учителем надёжнее.

— Где ж вы его тут нашли? — вопрос какого она боялась всё же последовал.

— Это моё дело. — Грубо отрезала она. Нельзя было ошибиться в выражении не просто непонимания, но и потрясённого неодобрения, написанного на лице конюха. Естественно, она его прочитала и поэтому, стараясь ни на кого не смотреть, потрусила, держа повод второй, к лесу. Доберман нёсся рядом.

Великолепный летний день набирал обороты, обещая прогулке быть приятной. «Похоже, мы поторопились и до прохладного вечера, я могу не дотянуть». Но вместе с тем, её страх перед лошадью прошёл. Правда, она не неслась вскачь, но, и с лошади тоже не свалилась. Повезло! Скрывшись на лесной дороге и свернув в чащу, Таня отстегнула ошейник, который он, избегая утреннего повторения инцидента, спрятал тут же себе в карман. Пять минут спустя он стоял уже рядом с ней.

— За что такое недоверие? — засмеялась она. — О нет, нет, не говори этого, я сама догадаюсь!

— За безобразия, ей лишь бы смеяться, а моё самолюбие страдай. — Ворчал он, подсаживая её вновь на лошадь. — Боже милостивый, княжна, я не могу предположить, что вы отчудите в следующий раз! — Она приготовилась к упрёкам, но ещё минута и он занялся конём. — Бог мой, как я соскучился по скачкам.

— Серж, осторожнее, ваша лошадь норовиста.

Он резвился, как ребёнок с игрушкой, в скачке то несясь от неё далеко вперёд, то возвращаясь назад к княжне. Намётанным глазом присматривая за Таней, как она держится в седле, указывая, что следует больше наклоняться вперёд, легонько привставая на ходу, приноровляясь к шагу лошади. Княжна, ловя его подсказки, старательно пыталась выполнять. Успех сладок и она наслаждалась им. Так учась и резвясь, они объехали всю округу и только под вечер, налюбовавшись таким редким розовым, а не малиновым закатом, совсем в сумерках изволили вернуться в поместье. Безмерно устав, она с трудом добралась до комнат. Есть совсем не хотелось только пить. Даже раздеваться не было сил. Она позволила Марфе снять с себя костюм для верховой езды и накинуть кружевной халатик на атласных голубых бантах, а Прасковью попросила принести ужин и непременно кувшин клюквенного морса не забыть. Доберман ухмылялся, наблюдая за этой процедурой, полёживая себе на диване. После того, как ушли девки и Таня заперла дверь, сняв с него ошейник, Серж потянулся, расправляя плечи и подошёл к двери прислушиваясь к удалявшимся шагам. Через минуту он услышал стук хлопнувшей за ними в людскую двери.

— Убрались восвояси, можем говорить. Ты так устала, отчего же смолчала и ни словом не обмолвилась об этом?

— Ты безумно радовался, я не хотела тебя огорчать. Покупаюсь и взбодрюсь. Ужинай, я не хочу.

Он недовольно заметил:

— Таня, опять?

— Это серьёзно. Налей и подай мне морсика, очень хочется пить. Ты опять подглядывал за мной. — Расслабившись на подушках, подоткнутых под спину и бока полулёжа на кушетке, попросила она напиток и тут же укорила ему за учинённые безобразия.

— Мне никто не давал команды отвернуться. Примите сударыня, свой морс. Может, хоть маленький кусочек плюшечки, сжуёте?

Она тут же высказала своё неудовольствие.

— Ох, оставь меня. Мне ещё надо набраться сил, чтоб покупаться.

— Покупаешься. — Пообещал он, торопливо проглотив ужин. — Я готов идём.

Уйдя в спальню и сняв одежду, застегнул на шее ошейник и, подойдя к двери, принялся ждать, когда поднимется она. Таня вставала, охая, держась то за ноги, то за спину. Подняла, найдя мимоходом свалившуюся при лежании с ноги парчовую туфлю, и отправилась к двери. Передвигалась не спеша, маленькими шажками. Не обращая внимания в ванной на добермана, разделась и, плюхнувшись в тёплую воду с настоями из трав, блаженно застонала. «Какая прелесть! Одно плохо выбраться отсюда сама я не смогу». Закрыв глаза и поискав рукой собаку, она отстегнула ошейник. Сергей догадался сам, что с ней сейчас происходит. Покупав её и завернув в простыню, подоткнув подушку под голову, уложил на обтянутую кожей рядом с ванной кушетку. Окунувшись в пахнущую травами воду сам и получив удовольствие от купания, намотал на бёдра её халат принялся думать, как ему выкручиваться. Серж, собрав разбросанное бельё девушки и заткнув за пояс ошейник, прикинул, что делать в такой ситуации. Но как тут не крути, а попасть в её комнаты разом они могут только на его ногах. Поэтому, подняв, пробующую сопротивляться, княжну на руки, он, приоткрыв дверь, проверив коридор: «Кажется, пуст, и куда деваться, надо попробовать пройти». Почти у самой комнаты вылетела на них с тазом и кувшином воды Марфа, но, увидев его, с перепуганным лицом, отвернулась к стене. «Так-то лучше». — Ухмыльнулся Серж, занося, побледневшую, от такой встречи княжну в комнату. Её наклонённая к нему головка с тихо качающимися кудрями, щекоча, касалась его щеки. «Это невероятно трудное испытание вести себя с ней, как с сестрой». — Перекривился своим мыслям он.