Лиза Клейпас - Люби меня в полдень Страница 24

Когда же миссис Фелан, наконец, подала знак, что хочет подняться, и Кристофер подошёл, чтобы помочь ей встать, она заявила, что и он тоже должен преклонить колени и помолиться, как до этого делала она.

Кристофер просто не мог выполнить её пожелание даже для того, чтобы доставить матери удовольствие.

— Я буду скорбеть по-своему, — сказал ей Кристофер, — и в то время, которое выберу сам.

— Это непристойно, — гневно заявила миссис Фелан, — такое неуважение к Джону. Твой брат заслуживает того, чтобы его оплакивал или, по меньшей мере, делал вид, что оплакивает, человек, который так много выиграл от смерти брата.

Кристофер уставился на мать, не веря своим ушам.

— Я выиграл? — повторил он тихо. — Вы знаете, что мне всегда было наплевать, кто унаследует Ривертон. Я бы отдал всё, что имею, если бы это помогло вернуть мне брата. Если бы я мог пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти его, я бы так и поступил.

— Как бы я хотела, чтобы это было возможно, — колко бросила миссис Фелан, и обратную дорогу до дома они молчали.

И всё это время Кристофер задавался вопросом, сколько часов она провела, сидя у могилы Джона и всем сердцем желая, чтобы один сын оказался на месте другого.

Джон был идеальным сыном, ответственным и надёжным. В то время как Кристофер — необузданным и грубым, чересчур эмоциональным, безрассудным, и беспечным. Как и его отец, Уильям. Каждый раз, когда Уильям оказывался замешан в очередном лондонском скандале, часто связанном с чьей-либо женой, миссис Фелан вела себя с Кристофером холодно и сдержанно, словно его объявили преемником её неверного мужа. Когда Уильям Фелан умер в результате падения с лошади, в Лондоне шептались, что удивительно, как его до этого не застрелил негодующий муж или отец одной из женщин, которых он обольстил.

В тот момент Кристоферу было двенадцать. В отсутствие отца он постепенно вжился в свою роль — роль сумасбродного шалопая. Казалось, от него ждали именно этого. Правда заключалась в том, что Кристофер действительно наслаждался всеми городскими развлечениями, независимо от того, что подобное времяпровождение было скоротечным и пустым. Служба в армии в чине офицера стала для Кристофера отличным занятием… она доставляла ему удовольствие во всех отношениях. До тех пор, пока его на самом деле не отправили на войну, подумал Кристофер и мрачно, еле заметно улыбнулся.

Кристофер сражался намного лучше, чем он сам или кто-либо другой от него ожидал. И чем более искусным он становился в убийстве других людей, тем более мёртвым ощущал себя внутри.

Но у него была Пруденс. Единственная оставшаяся порядочная часть Кристофера, часть его самого, которая любила её. При мысли о поездке к ней Кристофером овладевало сильное волнение.

Он всё ещё испытывал трудности со сном, часто резко просыпался посреди кошмара, вытягиваясь в струнку на кровати. А днём у Кристофера бывали моменты, когда он вздрагивал от внезапного звука и пытался нащупать винтовку, которой не оказывалось под рукой. Но Кристофер не сомневался, что всё это пройдёт со временем.

Должно пройти.

Глава 10

Очевидно, что не было причины надеяться на что-то, если это касалось Кристофера Фелана. Беатрис постоянно напоминала себе об этом. Его привлекала Пруденс Мерсер. Прелестная, золотоволосая, благопристойная Пруденс.

Это был первый раз в жизни Беатрис, когда она пожалела о том, что не может стать кем-то другим, не тем, кем являлась на самом деле.

«Думаю, вы можете оказаться моим единственным шансом вновь стать частью мирной жизни….»

Возможно, Пруденс самый подходящий человек, который мог помочь Кристоферу. Она свободно держалась в обществе, как никогда не сможет вести себя Беатрис. Ну и отлично. Если так лучше для него, то в сердце Беатрис не может быть места для упрёков. Этот мужчина испытал достаточно боли и лишений — девушка не хотела, чтобы у него из-за неё возникли ещё какие-либо затруднения.

Кроме одного… она не могла перестать думать о Кристофере. Это походило на болезнь. Ей было невыносимо трудно вести себя как обычно. Беатрис всё время хотелось плакать. Она чувствовала себя беспокойной, уставшей и совсем не хотела есть. На самом деле Беатрис стала такой печальной, что Амелия настояла на том, чтобы заварить для нее укрепляющий настой из щавеля.

— Ты сама не своя, — заметила Амелия, — обычно ты такая жизнерадостная.

— Почему я должна радоваться жизни, если для этого нет причины? — угрюмо спросила Беатрис.

— А разве есть причина быть несчастной?

Беатрис отчаянно хотелось признаться во всём сестре, но она ничего не ответила. Амелия никак не могла помочь ей в этой ситуации. И, кроме того, даже если бы она рассказала обо всём сотне, тысяче человек, от этого ей не стало бы легче. Она тосковала по мужчине, который никогда не станет её, и Беатрис не хотелось, чтобы все говорили о том, как это нелепо. Беа даже не желала прекращать тосковать по нему. Отчаянная сила её желания служила единственной хрупкой связью с Кристофером.

Она была настолько одержима им, что серьёзно размышляла о том, чтобы поехать в Лондон и оставаться там до конца сезона. Тогда она могла бы навещать Одри и получить возможность видеть Кристофера. Но в этом случае ей придется наблюдать, как он везде появляется с Пруденс… танцует, флиртует, оказывает знаки внимания… и Беатрис была уверена, что не сможет этого вынести.

Нет, она останется в Гэмпшире, где ей самое место.

Одри сказала, что это мудрое решение.

— Он изменился, Беа, и не скажу, что к лучшему. Когда Кристофер только вернулся с Крымского полуострова, меня так привлекала мысль о том, чтобы рассказать ему всю правду об этих письмах. Что это ты писала ему, а не Пруденс. Но теперь я рада, что не сделала этого. Мне бы не хотелось поощрять привязанность, возникшую между тобой и Кристофером. Он сам на себя не похож. Он пьёт больше, чем следовало бы. Вздрагивает от малейшего шума. Иногда ему мерещится что-то, чего на самом деле нет. Ещё я знаю, что он почти не спит — я часто слышу, как он бродит по ночам по дому. Но когда я пытаюсь поговорить с ним, Кристофер отмахивается от меня, словно я какая-нибудь глупышка. А иногда простой вопрос — особенно касающийся войны — приводит его в ярость, которую он с трудом подавляет. Хотела бы я знать…

— Что? — прошептала Беатрис, не находя себе места от беспокойства.

Одри посмотрела на неё откровенным взглядом.

— Хотела бы я знать, удастся ли Пруденс справиться с ним. Он так решительно настроен быть с нею… но Кристофер не тот мужчина, каким был раньше. А у Пруденс не хватит здравого смысла, чтобы понять это. Я даже иногда думаю, а не опасен ли он для неё.