Бертрис Смолл - Радуга завтрашнего дня Страница 24

Ее серебристо-серые глаза таинственно мерцали из-под полуопущенных ресниц.

— Да, — ответил он, проводя языком по ее губам. Потом отнял руку от тонкой талии и сунул под мокрую нижнюю юбку.

— Ты ужасный грешник, — вздохнула она, но чуть повернулась, чтобы ему было удобнее ее ласкать, — А вы — настоящая бесстыдница, мадам, — парировал он. — Я с самого начала это знал, когда ты на меня набросилась, но я именно тот человек, который любит бесстыдных, дерзких девчонок.

Его пальцы ласкали пухлые складки плоти, путаясь в нежных завитках, украшавших холмик Венеры. Фланна спрятала лицо у него на плече. Как она любит его ласки… А ; сегодня он снова придет в ее постель, но теперь все будет не как в их брачную ночь. Теперь ей больше нечего бояться и можно попробовать ублажить мужа.

Но к тому, что произошло секунду спустя, Фланна не была готова и только ахнула, когда он, приподняв ее, насадил на свое любовное копье.

— Ну вот, так лучше, — пробормотал он. — Верно, девочка?

И одним движением сорвал с нее мокрую рубашку и бросил на пол. Набухшие соски терлись о его грудь. Фланна ощутила, как горят щеки. Голова шла кругом.

— Ох-х-х! — выдохнула Фланна. Он сжал ее ягодицы и резко подался вверх. Волна восторга захлестнула ее. Наконец-то их тела снова слились!

— О да! — вскрикнула она, поражая его своей чувственностью.

«Кровь Христова, будь она опытна в искусстве любви, какой бы опасной женщиной стала!» — подумал он, вонзаясь в нее все глубже.

— Поцелуй меня, девочка, — велел Патрик, приникая к ее губам.

Чудо! Чудо!

Только это слово отдавалось в голове Фланны, изнемогавшей под натиском страсти. Каким-то инстинктом ощутив, что может доставить ему куда больше блаженства, если ее грот будет теснее, она сжала его потаенными мышцами.

Патрик застонал, и она, ободренная успехом, повторила опыт.

— Вам это нравится, милорд? — спросила она, отстранившись. — Можно я сделаю это снова?

— Да, ведьма ты этакая, очень нравится. Ты дала мне невероятное наслаждение.

Он проник в нее глубже и резче, и вода в чане перелилась через край. Фланна вздрогнула, взлетела на вершины, о существовании которых не знала, и обмякла под напором изливавшихся в нее соков.

— О, милорд, это было изумительно, — прошептала она. — То, что вы называете соитием, поистине великолепно.

Патрик Лесли едва слышно рассмеялся:

— Ты права, девочка. Ты права.

Вода в чане быстро остывала. Патрик встал, увлекая Фланну за собой. Та покраснела, заметив, что обнажена до пояса и стоит в юбках, с которых стекает вода. Что теперь делать?

Патрик все решил за нее, развязав тесемки и быстро стянув с Фланны мокрую одежду.

— Ты прелестна, милая, и ни к чему меня стесняться.

Твой муж имеет право смотреть на тебя и восхищаться твоей красотой!

Румянец Фланны стал еще гуще.

— Давайте я вытру вас, милорд, — пробормотала она. — Я повесила полотенца на каминной решетке.

— Мы вытрем друг друга, — с улыбкой решил он, беря полотенце и начиная энергично растирать ее. — Вы голодны, мадам? Я — так очень. Интересно, что принес Энгус на ужин?

— Кровь Христова! — воскликнула Фланна. — Думаешь, он нас слышал?

— Возможно, но, думаю, твой Энгус многое повидал, в том числе и подобные сцены. Вряд ли его шокируют супружеские забавы!

Вытершись, он надел отделанный мехом халат из зеленого бархата, а Фланна натянула чистую сухую сорочку.

Молодые босиком отправились в дневную комнату, где на столе уже стояли блюдо сырых устриц, еще одно, с креветками в белом вине, жареный петух, бараньи отбивные, салат-латук, хлеб, твердый сыр, масло и яблочный пирог. В одном кувшине был октябрьский эль, в другом — вино.

— Позвольте услужить вам, милорд, — попросила Фланна.

— Сначала дай мне устриц. Если вам так нравится соитие, мадам, мне нужно поскорее вернуть силы.

Он сел во главе стола, выжидающе глядя на жену.

— Хотите сказать, что мы снова сможем сделать это сегодня ночью? — удивилась Фланна.

Патрик Лесли рассмеялся:

— Да, и, возможно, не один раз, мадам, если позволите мне отдыхать между нашими любовными схватками. Как вам это понравится?

— Да! — откровенно выпалила она. — Мне нравится, когда ты заставляешь меня летать птицей, милорд. Я взмыла высоко-высоко! Недаром Уна сказала, что я познаю наслаждение, и так оно и случилось. Но я хотела бы ублажить вас так же, как ублажаете меня вы. Почему бы вам не сказать, как это делается?

Широко раскрыв глаза, она наблюдала, как он проглотил не меньше дюжины устриц.

— Садись рядом, Фланна, — велел Патрик, показывая на стул справа от своего. Пока он не счел нужным отвечать на ее расспросы. Еще будет время все объяснить.

Потянувшись к блюду с креветками, он выбрал самую большую и принялся энергично ее поедать.

Аппетит у него и вправду был неимоверным. Когда креветки исчезли, Фланна наполнила его тарелку курятиной, отбивными и салатом, а сама отломила краешек каравая и принялась намазывать маслом. Только сейчас она обнаружила, как проголодалась сама. Вскоре на столе не осталось ничего, кроме маленького пирога, который они честно разделили. Эля тоже не осталось ни капли.

— Сбережем вино на потом, — заговорщически ухмыльнулся он.

— Скажите, милорд, прилично ли жене так наслаждаться ласками мужа? Даже без той любви, о которой все так много говорят? Мы знаем друг друга всего неделю, а большую часть времени вы были в отлучке. Правильно ли, что вы мне так нравитесь? Я хочу быть настоящей герцогиней, которая не навлечет позора на Лесли из Гленкирка.

Он сжал ее подбородок и заглянул в серебристые глубины глаз. Да, эта женщина поистине, прекрасна. Маленький прямой нос, миндалевидные глаза, обрамленные густыми песочного цвета ресницами и увенчанные такого же цвета бровями.

Он погладил ее по щеке. Кожа сливочнб-белая, мягкая, как шелк, и полупрозрачная, как бывает только у рыжеволосых людей. На переносице легкая россыпь веснушек.

Патрик поцеловал кончик ее носа.

— Ты умная девочка. Я знаю, что из тебя выйдет настоящая герцогиня, хотя здесь, в Гленкирке, у нас мало развлечений. Я, подобно матери и отцу, не собираюсь жить при королевском дворе. Впрочем, сейчас и двора-то нет. Не хочу вмешиваться в политику и религиозные распри, даже с соседями не желаю иметь дела. Есть немало тех, которые из зависти и злобы, гнездящихся в их жалких душах, стремятся уничтожить мою семью и завладеть нашим богатством.

Главное, чтобы меня оставили в покое. Меня и моих родных. Чтобы я мог мирно жить, заботиться о семье, растить детей и быть свободным от предрассудков, тщеславия и подлости. Страшно подумать, что будет, если я позволю окружающему свету и его шумливой глупости обрушиться на нас.