Нэн Райан - От ненависти до любви Страница 24

— Вернись сейчас же! Ты не смеешь оставить меня здесь одну!

Град мелких камней, посыпавшихся из-под ног индейца, зашуршал по скалистому склону, и вскоре индеец исчез из поля зрения. Склонив голову на грудь, Марти тяжело вздохнула. Ко всему прочему сиу еще и глуп.

Правда, не так давно он поднялся в горы с ней и лошадью, но не нашел подходящего пути обратно. Совершенно ясно, что спуститься с животным в этом месте невозможно, Марти взглянула наверх и обомлела. На вершине самой высокой скалы, на фоне безоблачного голубого неба, застыл на месте огромный вороной жеребец, верхом на котором восседал сиу.

В то, что произошло затем, девушка не могла поверить, хотя видела все своими глазами. Индеец пригнулся к шее животного и что-то прошептал ему на ухо. И в ту же секунду огромный жеребец двинулся вниз, перемахивая через глубокие расщелины, прыгая с уступа на уступ, бесстрашно покрывая шести — и восьмифутовые расстояния. Тишину знойного дня нарушала лишь громкая дробь копыт.

Трепеща от страха, Марти следила за всадником. Каждый прыжок мог стать последним.

Пораженная тем, что это страшное путешествие закончилось благополучно, Марти с облегчением вздохнула, когда сиу подъехал к ней и спешился. Конь опустил гордую голову и легонько ткнулся в Марти бархатистой мордой. Девушка невольно улыбнулась:

— Да, мальчик, ты был великолепен. У тебя, наверное, есть крылья.

— А я? — спросил сиу, по-мальчишески требуя ее одобрения, и освободил девушку от пут.

Ласково похлопав жеребца по крупу, она отозвалась:

— А ты дурак. Ты мог погубить это великолепное животное.

— Я никогда не гублю красивые создания. — Сиу многозначительно посмотрел на нее.

— А что же ты с ними делаешь?

— Отвожу их домой. — Взяв поводья, индеец вспрыгнул в седло. Жеребец пританцовывал на месте и ржал. Марти подумала, что индеец намерен уехать и оставить ее, но он усадил девушку в седло перед собой.

— Ты… ты отвезешь меня домой? — с надеждой спросила Марти, не веря в такое счастье.

Он кивнул.

Марти улыбнулась ему и вспыхнула от радости.

— Ко мне домой, — холодно уточнил сиу.

— К тебе?! Нет, ты не заберешь меня к себе домой, индеец. — И Марти замахнулась, чтобы ударить его.

Он перехватил ее руку и крепко прижал к своей груди:

— Не называй меня индейцем. Я не индеец. Мы называем себя Народом.

— Я не знала, как величать тебя. Ты не назвал мне своего имени.

— Ханхепи Уи, что на вашем языке означает Ночное Солнце.

— Что ж, теперь, узнав твое имя, я скажу тебе, как зовут меня…

— Мисс Марти Кидд. Или ты предпочитаешь называться Золотой Девушкой?

Марти онемела от изумления.

— Но как… ты узнал? И куда ты везешь меня?

— Я же сказал, мы едем домой, к Пороховой реке. В страну Паха-Сапа. — Поняв, что девушка не знает, где это, он уточнил: — К северу от Дакоты.

И Ханхепи Уи пустил коня галопом.

Глава 13

Президент Соединенных Штатов Америки Ратерфорд Берчард Хейс отдал распоряжение начать карательную военную операцию, направленную против групп, замешанных в похищении мисс Марти Кидд из Чикаго, Иллинойс.

Встревоженный тем, что столь ужасное происшествие случилось с дочерью одного из самых храбрых и уважаемых генералов, президент направил дополнительные отряды кавалерии в штат Колорадо. Через пять дней после исчезновения Марти тысячи солдат из Калифорнии и Техаса, следуя приказу найти ее живой, прочесывали горы, ущелья и равнины Колорадо.

Сенатор Дуглас Бертон, доверенное лицо президента и отец обезумевшего от горя майора Лоренса Бертона, отправился на поезде в Денвер через час после того, как услышал ужасную весть. Сенатор, хромавший на правую ногу вследствие несчастного случая, происшедшего с ним много лет назад по дороге на его конный завод в Виргинии, не мог присоединиться к поисковым группам, но его появление в городе помогло бы иным способом уладить ситуацию.

Вспыльчивый генерал Кидд считал, что во всем виновен майор, оставивший его дочь без присмотра. Гнев генерала Кидда был обращен и на двух телохранителей, которым он поручил «охранять дитя».

Генерал не пожелал выслушать объяснения провинившихся солдат. Почти потеряв рассудок от горя, он побагровел, поднял увесистый кулак и разразился тирадой:

— Клянусь Богом, вас ждет трибунал и виселица! Дьявол! Какого черта вы не прочесали окрестности дома? Отвечайте! Что вы делали все это время? Как бабы, отсиживались на переднем крыльце?!

Генерал обошелся не менее сурово и с майором Бертоном, когда они впервые встретились с глазу на глаз после трагедии. Схватив за грудки молодого сильного парня, он прокричал ему в лицо:

— Тупой виргинский ублюдок, я упрячу тебя за решетку! Того, кому хватило глупости оставить среди ночи беззащитную девушку одну, следует немедленно поставить к стенке!

Генерал еще больше распалился, когда майор Бертон попросил дать ему возможность объясниться:

— Я не желаю выслушивать твои сопливые извинения. Тебе нет прощения! Из-за тебя пропала моя маленькая девочка, и, если не найдешь ее, я убью тебя своими руками, и да поможет мне Господь!

Генерал произнес эти слова в тот момент, когда сенатор Дуглас Бертон вошел в комнату. Бросив быстрый взгляд на сына, мудрый сенатор приблизился к раскрасневшемуся генералу и обнял его за плечи:

— Ну-ну, генерал Кидд, мы найдем вашу дочь. Сейчас я налью вам выпить. — Он добродушно улыбнулся генералу и повел его к столику с напитками, продолжая тихо увещевать его: — Наш добрый друг президент Ратерфорд Хейс послал дополнительные войска и дал торжественное обещание принять особые меры против всех, кто несет ответственность за преступление. Он послал меня сюда с просьбой заверить вас в его глубоком и искреннем сочувствии.

Красноречивому сенатору удалось немного успокоить генерала. Вскоре сенатор Бертон и генерал Кидд уже сидели в удобных креслах и тихо беседовали, попивая кентуккийский бурбон. Напряжение было искусно снято.

Проведя вместе час, они поднялись и обменялись рукопожатиями. Измученный генерал поднялся на второй этаж резиденции Дарлингтонов и забылся сном, столь необходимым ему теперь, перед тем как снова отправиться на поиски дочери и соединиться с полковником Томасом Дарлингтоном.

Едва генерал скрылся за дверью, сенатор Бертон посмотрел на своего притихшего отпрыска. Покачивая посеребренной сединой головой, сенатор протянул руки к сыну. Оказавшись в объятиях отца, майор Бертон разрыдался в голос.