Незримые тени - Дея Нира Страница 24

– Нет, что вы. Я вам очень благодарна за рассказ, за искренность и неподдельное участие. То, чем вы со мной поделились, просто не укладывается в голове.

– Увы. У каждой сказки есть свой конец, и далеко не всегда счастливый.

Анна покинула лошадиную ферму с чувством тревоги.

У нее появилось ощущение, будто она зашла в лабиринт, из которого точно знала, как найти выход, а затем оказалось, что в лабиринте гораздо больше запутанных дорожек, чем можно предположить.

– Ничего, – сказала она себе. – У меня припасены хлебные крошки, которые выведут меня из этого темного лабиринта.

Перед обрядом нужно было набраться сил.

Девушка заказала ужин в номер и с наслаждением его съела. Затем погасила свет, закрыла шторы, зажгла несколько свечей, извлекла из дорожной сумки пакет с травами.

Настойка получилась крепкой и насыщенной. От чашки шел густой и терпкий аромат. Анна зажмурилась от удовольствия. Сейчас, если она все сделала правильно, ей откроется новое видение.

Девушка сделала первый глоток. Жидкость обожгла ее, а потом это чувство исчезло, оставив привкус легкой горечи.

Анна допила все до дна, выждала еще некоторое время, чтобы отвар подействовал. Рядом положила блокнот и ручку, чтобы записать все, что увидит, после пробуждения. Остался последний шаг.

Анна протянула руку к деревянной расческе.

Второе видение

Брат и сестра

София разглядывала свое отражение в зеркале, пока старая экономка с трудом причесывала тугие пряди густых волос. Клара ворчала, что гребень вот-вот лопнет и пора бы купить еще несколько про запас.

– Красавица выросла, – восклицала она, роняя непослушный гребень на пол, а София, смеясь, наклонялась, чтобы поднять его.

– Давай, я сама, – звучал ее голосок. – Мне сподручнее.

Клара, кряхтя, соглашалась.

– Руки стали совсем слабые, девочка. Сама, так сама. Не взыщи.

Экономка присаживалась в кресло и принималась рассказывать последние новости с рынка, пока София, напевая, водила гребнем по густым волосам.

«И верно, что красавица», – думала она спокойно, любуясь крутой линией скул и темных бровей.

Стоило зайти в какую-нибудь лавку, как случалось одно и то же: девушка неизменно приковывала к себе внимание. Юноши краснели и волновались, пытаясь заговорить с ней, а мужчины в восхищенном почтении торопливо спешили предложить свою помощь, что, конечно, не всегда нравилось их спутницам.

София понимала, почему. Впрочем, Деметрий довольно часто оказывался с нею рядом, поэтому вежливо, но твердо давал им понять, что сестра находится под его защитой.

С тех пор, как семья смотрителя маяка воссоединилась, миновала не одна весна.

И у каждого члена семьи нашелся свой повод для радости. Деметрий был рядом с сестрой, а она могла во всем на него положиться. Похожие внешне, они разительно отличались характерами, словно день и ночь. Подвижная София и спокойный Деметрий с удовольствием проводили время в компании друг друга.

Мальчиком и подростком он поражал обширностью познаний. Для своих лет он был невероятно умен. Уравновешенный, безукоризненно воспитанный и рассудительный, мог поддержать любую беседу, а жизнерадостная, веселая София неизменно вызывала теплую улыбку у всякого, кому доводилось ее увидеть.

Взрослея, она замечала, что взгляды юношей и мужчин становятся все пристальней.

Еще толком не понимая, девушка стала прислушиваться к внутреннему голосу, который и подсказал ей, что красота – это чудесный дар. Не зная о любви ничего, разве что из романов, София усвоила, что женщина способна управлять мужчиной, если захочет.

По-прежнему оставаясь веселой и беззаботной, она словно копила некую внутреннюю силу, чтобы однажды проявить ее в полной мере.

В шестнадцать она уже осознавала всю прелесть и сущность фразы «быть женщиной». Ее женская природа подсказывала, как нужно себя вести, чтобы нравиться противоположному полу. Кроме красоты в ней было нечто гораздо более глубинное, дикое и неистовое. Оно поднималось внутри, когда в редких случаях что-то происходило не так, как хотелось Софии, или если понимала, что ей нужно привлечь к себе внимание.

Она научилась смотреть так, что от одного ее взгляда любому мужчине казалось, словно его охватывают невидимые путы. Эта девушка с горящим взглядом и нежным, прекрасным лицом была не только бесподобно хороша. В ней чувствовалась какая-то невероятная магия.

К ней непреодолимо тянуло. Хотелось просто находиться поблизости. Лишь бы ощущать невероятную силу, исходившую от нее.

Все это чувствовал и смотритель маяка.

Как только стало ясно, что при виде Софии у мужчин отнимаются языки, а сами они становятся похожи на дураков, он разрешил девушке покидать дом лишь в сопровождении его самого, старой экономки или Деметрия.

Ее платья стали закрытыми до самого горла, а для волос накупили дюжину платков и косынок. Да и как иначе?

Как избежать греховных мыслей, если у девчонки несравненный овал лица, ровный, матовый цвет кожи с чуть заметным румянцем, огромные темные глаза, а точеную фигуру не скрывают даже простые, скромные платья? А что прикажете делать с этим водопадом тяжелых, вьющихся волос, выбивающихся из-под шляпки? Капризные, тугие локоны так и рвутся наружу, чтобы кокетливо заявить о себе, заставить сердце какого-нибудь приличного мужчины биться в два раза быстрее.

Перечитав все имеющиеся романы, молодая красавица заскучала.

Нет, конечно, ее радовали прогулки с отцом, езда на лошадях наперегонки с братом и визиты к их общим друзьям в город. Но ее душа горела. София поняла, чего ей еще не хватает. Когда-нибудь это поможет ей стать свободной, и она не подчинится воле ни одного мужчины на земле.

Отец вытаращил глаза, когда девушка заявила ему, что желает обучаться музыке, что папочка должен купить ей пианино.

– Почему, – говорила София, чуть хмурясь, – ты раньше мне его не купил?

Петер недоуменно разводил руками. Мол, не догадался.

– Но ты ведь мне его купишь. Правда?

Голос у нее был нежный, а тон – непреклонный.

Делать нечего. На следующий день смотритель отправился в город, заказывать пианино для любимой дочери. Через месяц, к полному восторгу Софии, инструмент доставили по адресу.

Как тут обойтись без учителя?

По особым рекомендациям скрепя сердце Петер выписал из города преподавателя музыки. Последнему было двадцать шесть лет и он с энтузиазмом взялся за обучение юной Софии.

Увидев ее в первый раз, музыкант густо покраснел и долго не мог собраться с мыслями, отвечал невпопад, отчего его приходилось переспрашивать. После первого занятия экономка принесла пирожные, но учитель не смог проглотить ни кусочка, не в силах оторвать глаз от девушки. На вопрос о ее способностях тут же забормотал, что она невероятно одарена, внимательна, умна и что ему очень повезло с такой ученицей.

На третьем занятии он потерял сознание, а на четвертом попросил руки Софии, произнеся длинную, сбивчивую тираду о своих чувствах и превознося до небес достоинства юной особы.

Смотритель выслушал его с открытым ртом, а потом выпроводил за дверь, объяснив, что София еще слишком молода для замужества.

Деметрий наблюдал за