Барбара Картленд - Очаровательная шпионка Страница 24

По дороге домой она силилась придумать нужные слова. Когда экипаж остановился у порога, она подождала, пока они зашли в дом, глубоко вдохнула и произнесла:

— Милорд, я должна вам кое-что сказать.

— Секундочку… — он успел отвернуться к столику в холле, на котором лежало письмо, доставленное, видимо, в их отсутствие. Граф разорвал конверт, и по его лицу разлилось довольное выражение.

— Слава Богу! — сказал он, помахивая содержимым. — Я боялся, что не смогу их достать.

— Достать что, милорд?

— Билеты. Билеты в театр. Они, точно золотая пыль. Нет, нет… — граф заметил выражение лица Дорины и поспешил ее успокоить. — Это не как в прошлый раз. Это билеты в театр «Гейети», где выступают величайшие звезды и куда ходят члены августейшей семьи. У меня там ложа. Прошу, скажите, что разделите ее со мной.

— Но когда? — спросила Дорина, улыбнувшись его мальчишескому энтузиазму.

— Сегодня вечером. Скажите, что пойдете со мной.

— Да, — ответила она, не в силах сопротивляться ему. — Конечно, пойду.

— Будьте готовы выехать через час.

Дорина провела несколько приятных минут, просматривая свой гардероб, довольная, что представился еще один случай нарядно одеться. Сегодня вечером она вновь может быть прекрасной для него. Только для него.

Платье, которое выбрала Дорина, было из золотого атласа и тюля. Она дополнила наряд золотым ожерельем и серьгами. Девушка знала, что выглядит сказочно: небо и земля по сравнению с деловой особой, которой она только что была. И, когда она спустилась по лестнице, глаза графа сказали ей то же самое.

Он также был одет великолепно, в парадный фрак с галстуком-бабочкой. Сверкающий бриллиант украшал рюши на груди его вечерней сорочки, и мысли Дорины на миг перенесли ее в «Альгамбру», к мужчине, который приставал к ней, глупо хвастая фальшивым бриллиантом. Однако на этот раз девушка не расстроилась, а увидела забавную сторону давнего приключения.

— Что такое? — спросил граф, заметив ее улыбку.

— Ничего. Все хорошо. Это личное.

Напоминать ему об «Альгамбре» было бы не очень хорошей идеей.

— Мне бы хотелось, чтобы вы не утаивали от меня ничего личного.

— Это не существенно.

— Однажды я доберусь до сердца ваших загадок. Но пока оставлю все как есть.

Дорога до театра «Гейети» была короткой. Снаружи собралась целая толпа, гудящая от возбуждения в ожидании грандиозного события.

Посмотрев на плакаты, Дорина поняла, в чем дело.

«По многочисленным просьбам зрителей, — кричали рекламные надписи, — возвращение великой актрисы Лили Лэнгтри! ЕЕ ПЕРВОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ В ЛОНДОНЕ ЗА МНОГИЕ ГОДЫ».

— Лили Лэнгтри, — выдохнула Дорина. — Но разве она не… я хочу сказать… когда я… то есть?..

— Она была «близкой подругой и спутницей» принца Уэльского, — пришел на помощь граф. — Это очень вежливый способ описать их отношения. Надеюсь, я не оскорбил вашего чувства приличия?

— Да… нет… то есть…

Дорина отвечала рассеянно, потому что была испугана оговоркой, которую только что чуть не допустила. Произнеся «когда я», она намеревалась продолжить «когда я встречалась с принцем», но вовремя остановилась.

Принц Уэльский ценил богатый средний класс, состоящий из успешных предпринимателей. Поговаривали даже, что, когда, наконец, изобретут самодвижущийся экипаж, он станет первым его покупателем.

Принц давал несколько приемов для бизнесменов. На один из них пригласили Джона Редфорда, и тот взял Дорину с собой.

Девушка помнила, с каким восторгом впервые увидела наследника престола и невероятно красивую женщину рядом с ним. Кто-то шепнул, что это Лили Лэнгтри, любовница принца.

Все высшее общество знало, что принц, перешедший уже в разряд мужчин среднего возраста, был скандально известным женолюбом, несмотря на прелестную жену и большое семейство.

Дорина приблизилась к нему, как завороженная, присела в глубоком реверансе и была вознаграждена пятью минутами внимания наследника престола, в течение которых у нее было чувство, будто принц мысленно снимает с нее одежду. Это неприятно поразило ее; но все-таки его высочество был весьма обаятельным человеком.

Лили Лэнгтри тоже была очаровательна. Дорина заметила, что цвет лица «Джерси Лили», как ее все называли, недаром сравнивают с идеальным румянцем доярки. Казалось, ее не тревожит блуждающий взгляд августейшего любовника, быть может, оттого, что она к этому привыкла.

Вскоре после того вечера взор его высочества и вовсе покинул Лили, переметнувшись к графине Уорик, его «дорогой Дейзи». Лили отправилась в Америку, чтобы заработать на своей славе. Теперь она вернулась в Лондон собирать аншлаги на своих выступлениях.

Дорина с графом приехали последними; театр был набит до отказа. Кеннингтон повел девушку к одной из лож в первом ярусе, придержал кресло, пока она усаживалась.

— Мы как раз вовремя, — сказал он. — Представление вот-вот начнется.

«Это к лучшему», — подумала Дорина, потому что обращала на себя слишком много внимания. Хотя она никогда не вращалась в высшем свете, ей приходилось порой встречаться с завсегдатаями приемов и балов. Сейчас она заметила в партере несколько человек, лица которых были ей знакомы и которые могли узнать ее.

«Слава Богу, что театр освещается электричеством», — подумала Дорина. Через пару мгновений свет потушат, и темнота защитит ее.

Но прежде, чем это произошло, громко грянул оркестр, и публика встала, аплодируя.

Дорина взглянула на ложу прямо напротив себя и с ужасом увидела, что туда вошел принц Уэльский с леди Уорик.

Принц остановился, красивый и улыбающийся, с темно-рыжей бородой, только-только начинающей окрашиваться серебром. Его высочество находился в благодушном настроении. Он знал, что будущие подданные любят его и прощают ему его грешки, и радовался такого сорта событиям больше всех остальных.

Рядом с ним стояла «дорогая Дейзи» Уорик, увешенная бриллиантами, невероятно красивая и уверенная в себе.

Все, кто был знаком с принцем, старались поймать его взгляд. Он кивнул, создав ощущение, что отвечает многим сразу, но единственным, для кого он приветственно поднял руку, был граф.

«Господи! — подумала Дорина. — Он смотрит прямо на нас. Что, если он меня узнает?!»

Девушка опустила голову, стараясь не показывать лица. К ее облегчению, свет начал гаснуть, и все могли сесть.

— Видели, кто с ним? — прошептал граф. — Это «дорогая Дейзи», о которой вы, быть может, слышали.

— Кто же не слышал? — отозвалась Дорина. — Полагаю, невозможно, чтобы принц завел роман и об этом не писали в газетах и не судачили без умолку.