Барбара Картленд - Встречи и разлуки Страница 24

— Но кто же нас представит? — сказала я. — Вот в чем вопрос.

— Похоже, Джоку это неплохо удалось. — Он похлопал собаку по холке. — Нам следовало бы обменяться визитными карточками. Но поскольку у меня их нет при себе, придется вам удовольствоваться словесным удостоверением моей личности. Меня зовут Гарри Рамфорд. А вас?

— Линда Снелл, — сказала я и добавила: — Тот самый Гарри Рамфорд?

— Все зависит от того, что вы имеете в виду под словами «тот самый».

— Летчик. Ну конечно, это вы, я узнала вас по фотографиям. Неудивительно, что мысль о смерти вас мало беспокоит.

— Тот самый мистер Рамфорд к вашим услугам, — сказал он, раскланиваясь. — А вы, я полагаю, та самая мисс Снелл, о которой я столько слышал.

— Что же вы слышали? — спросила я подозрительно.

— Я слышал, что… — начал он и остановился. — Нет, я вам лучше не скажу, я думаю, вы и так уже избалованы комплиментами.

— Пожалуйста, скажите мне, — умоляла я его. Но он только улыбался и молчал.

Я рассказала ему все про Бесси. Гарри такой человек, что ему не солжешь — по крайней мере я не могла ему лгать — поэтому сказала ему всю правду, какая я была подлая и как я отплатила ей за ее доброту черной неблагодарностью, а всему виной мой снобизм. И он все понял! Только сказал:

— Мы все не оправдываем надежд любимых нами людей, нам всем далеко до наших собственных идеалов, но, если бы мы достигли их, мы бы, наверно, просто умерли от тщеславия.

Он взял меня за руку.

— Бедная Линда, — сказал он ласково, — я знаю, как вам тяжело, но плакать бесполезно, и Бесси бы этого не хотела.

Мы вместе пришли туда, где он оставил свою машину, и он отвез меня в ателье, но сначала взял с меня обещание позавтракать с ним в половине второго.

Мадам Жан была в ярости, когда я появилась, и готова была меня испепелить, но, увидев мое лицо, успокоилась и выслушала мои объяснения, после чего стала сама доброта.

Клеона тоже была очень добра и помогла мне привести себя в порядок. Примерно через час я уже не выглядела таким пугалом с опухшими от слез глазами.

Мы позавтракали с Гарри в маленьком ресторанчике возле Лестер-сквер, и затем он повез меня в клинику.

Когда мы туда приехали, я внезапно впала в панику.

— Я не пойду, я не могу, — шептала я. — Я никогда еще не видела мертвых.

— Перестаньте, Линда! Успокойтесь! — Гарри сжал мне руку. — Нечего бояться, ведь это только Бесси. Вы же ее не боитесь, правда? Я вас подожду. Пойдите, взгляните на нее. Вы будете довольны потом, что вы это сделали.

И он оказался прав. Я вошла в комнату, и мне совсем не было страшно, когда я увидела Бесси.

Она лежала на постели, белая как мел и очень худая, но на лице у нее была прелестная улыбка, как будто она умерла счастливой. Я принесла с собой цветы, ландыши, которые она любила.

Сестра вышла и оставила меня одну. Я чувствовала, что мне следует стать на колени и молиться, но я не могла. Просто стояла и смотрела на Бесси, которая лежала такая спокойная, с закрытыми глазами.

Неожиданно я услышала собственный голос: «Бесси, Бесси!» Я заговорила с ней как с живой, словно она вот-вот откроет глаза и услышит меня. Но она не отвечала.

Я прикоснулась к ее руке — рука была такая холодная! Я не знала, поцеловать ли мне ее, — но мне не хотелось.

Да, она выглядела такой спокойной, такой далекой от всего! Я не могла сожалеть о ней, это была не Бесси, не та веселая жизнерадостная Бесси, которую я знала.

— Прощай, Бесси, — прошептала я, словно настоящая Бесси была где-то поблизости и могла меня слышать.

Я сказала сестре-хозяйке, что я оплачу похороны и что гроб должен быть дорогой; она поняла меня и была очень добра.

Гарри ждал на улице. Он не сказал ни слова, мы сели в машину и поехали в Ричмонд-парк.

Мы долго кружили по парку, пока он наконец не остановил машину под елями. Вокруг ни души, только за деревьями мелькают олени.

Гарри выключил мотор, повернулся ко мне и, обняв, поцеловал.

Что-то странное случилось со мной в этот момент. Я никогда раньше подобного не испытывала. Я поняла, что люблю его.

Не знаю, как долго мы там просидели.

Любовь совсем не то, что я думала. Не волнение и восторг, а умиротворение и тишина. Мне больше никто и ничто не нужно в мире, я хочу только оставаться в его объятиях и никогда не расставаться с ним, где бы он ни был и что бы он ни делал.

Вечером мы ужинали вместе. Я не помню, о чем мы говорили, помню только, что все вокруг было как в золотистой дымке. Он отвез меня домой и поцеловал на прощание.

— Я люблю тебя, Линда, — сказал он нежно, — на днях нам нужно будет с тобой о многом поговорить, но теперь иди и ложись спать, и забудь обо всем, кроме того, что ты счастлива и что мы нашли друг друга.

Я думала, что мне не уснуть, в таком я была смятении, горе и радость смешались у меня в душе, но, как только я разделась и легла, почти мгновенно заснула.

Мне приснился такой странный сон, что я помнила его, проснувшись наутро…

Я находилась в темном тоннеле и искала кого-то, кто ушел, и никак не могла найти. Я двигалась вслепую, спотыкаясь, руками ощупывая дорогу, но никак не могла выбраться, пока наконец не подняла глаза и не увидела наверху, как будто на стене, Гарри и Бесси. Они смотрели на меня. «Поднимайся, Линда», — звали они, и солнце светило так ярко, что их лица сияли в его лучах. «Но как же я могу? Дайте мне лестницу», — сказала я. «Да ну же, Линда, давай», — говорили они, смеясь.

Я стала вскарабкиваться к ним… но тут проснулась.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Я люблю Гарри.

Я так и знала, что любовь будет таким чудом, если я встречу человека, который нужен мне, которого я полюблю и который полюбит меня.

Гарри любит меня так же сильно, как и я его. Удивительно, что мне выпало такое счастье. Даже думать не хочется, что в мире есть кто-то еще, кроме Гарри.

На столике у моей постели гора записок и приглашений, но я не хочу никого видеть.

Прошло только пять дней с нашей встречи, но я просто не могу представить себе, как я жила без него и как я могла думать, что жизнь прекрасна, когда его в ней не было.

Он такой сильный и такой добрый, такой властный и в то же время нежный.

Вчера мы ездили за город. Гарри заехал за мной около семи.

Я едва успела принять ванну и переодеться в зеленое, как весенний мох, платье, как услышала гудок машины. Я сбежала вниз.

— Мы едем на пикник, Линда, — сказал он. — Настраивайся на деревенский лад!

Одна из особенностей Гарри в том, что он никогда не скажет «Здравствуй!», а всегда начинает так, будто мы продолжаем говорить. Мы ведем бесконечный непрекращающийся разговор.