Роберта Джеллис - Гобелены грез Страница 24

Нахождение взаперти внутри крепости усилило беспокойство Одрис из-за запрета совершать обычные для нее вылазки, чтобы погулять по холмам. Она снова наладила станок и сделала красивый бордюр из голубых и серебряных нитей, однако обнаружила, что не хочет ткать далее, ибо не может представить себе картину, которая отвечала бы столь богатым краскам и тщательности окружающего узора. Фрита усиливала раздражение Одрис, в каждую свободную минуту приподнимая угол шкуры, закрывавшей юго-восточное окно башни, и выглядывая наружу украдкой. Это поведение было столь необычным, что Одрис стала с беспокойством подумывать, а не высматривает ли Фрита прибытие короля.

Она бранила служанку за бесполезную трату времени, но ту не могли обескуражить ни медленное течение нескольких недель, ни даже новости о том, что король Стефан пришел-таки на север, но остановился в Дареме. Гобелен Одрис изображал короля в Джернейве; Фрита поверила; и именно Фрита первой увидела королевский кортеж и потащила Одрис к окну. Как раз в этот момент наблюдатель на вершине башни прокричал вниз, что вдоль южного берега реки движется большой отряд.

Глава V

Дрожа от смешанного чувства беспокойства и возбуждения, Одрис стала снимать шкуру, закрывавшую окно. Она считала недостойным для себя, подобно служанке, подсматривать из-за угла, но дело поддавалось с трудом. К тому времени, когда она отстегнула верх, низ и одну сторону, и уже собралась сдернуть всю шкуру с проема, передовые всадники достигли брода. Она услышала низкий громкий голос, заглушенный расстоянием, а затем голос дяди со стены слева от ее башни, приветствующего прибывших. Эти звуки ворвались в открытое окно. Они достигли даже третьего этажа, где толщина стен башни составляла восемь футов, и сюда могли проникнуть только звуки от ударов тараном или от камней, пущенных из баллисты.

Одрис подумала, что дядя вышел, чтобы показать отряду самый лучший путь через брод, ибо вместо того, чтобы пересечь реку, всадники ожидали на берегу. Десять человек, находившихся ближе всех к берегу, разделились на две группы — двое спереди и восемь чуть позади. По уверенному тону и зычности голоса, а также по огромному боевому коню всадника, Одрис с уверенностью определила, что один из тех двоих был сэр Вальтер Эспек. Другой мог быть королем, но Одрис не успела его хорошенько рассмотреть, так как ее взгляд был тотчас же прикован к копне ярко-рыжих волос, принадлежавших человеку, находящемуся позади Эспека, по левую от него сторону. Расстояние было слишком велико, чтобы распознать черты лица, но в этот момент Эспек что-то сказал ему, и тот, повернув своего коня, поскакал к основному отряду.

Как только огненноволосый всадник повернулся, Одрис увидела щит, висевший на его плече. Она затаила дыхание в удивлении и восхищении, внезапно осознав, что именно должно подходить для вытканной ею роскошной каймы. Кому-то ее гобелен покажется чистым вымыслом, не допускающим никаких толкований, кроме мифических. Одрис еще несколько мгновений смотрела на огненноволосого всадника, который теперь возвращался к сэру Вальтеру, — она чувствовала благодарность к нему, за то что он носил щит лазурного цвета с серебряным изображением вставшего на дыбы единорога. Она заметила гибкость его тела и не могла налюбоваться на прекрасного коня, перешедшего на крупную рысь. Этот конь, хотя и не был таким огромным, как тот, что был под сэром Вальтером, но благодаря своей грациозности казался значительно сильнее и красивее. Если бы у него был рог и он был белой масти, а не каштановой, почти такой же яркой, как и волосы у его обладателя, то Одрис подумала бы, что перед ней вылитый единорог.

Одрис не знала, что и сама была объектом наблюдения. Сэр Вальтер Эспек рассказывал Стефану о неприступности Джернейва, но король все же был больше поражен угрожающим видом нависающего каменного кулака. Стефан был храбр, но тем не менее, по мере того как они приближались к броду, испытывал неприятное ощущение уязвимости, и поймал себя на том, что шарит глазами по стенам и башням. Движение в окне заставило его издать слабое испуганное восклицание и инстинктивно приподнять руку, как бы обороняясь.

Бруно, который держался позади короля, склонился вперед и произнес:

— Здесь нет опасности, сэр, клянусь вам. Это окно демуазель Одрис; очевидно, она проявила любопытство.

Спустя мгновение в доказательство утверждения Бруно, показалась Одрис, пристально рассматривавшая отряд. Поднятая голова короля привлекла внимание Хью, и он успел бросить быстрый взгляд вверх, прежде чем хозяин приказал ему предупредить следующий позади кортеж Стефана о том, что брод небезопасен и следует двигаться по пути, показанному сэром Оливером, стараясь не отклоняться от него. Вернувшись на свое место, Хью опять бросил взгляд вверх и на этот раз увидел маленькую фигурку в светлом одеянии, исчезающую в темноте, и шкуру, закрывающую окно. Этот образ был исполнен очарования и сказочного чувства девичьей чистоты, но быстро растворился в оконном проеме.

Странное видение было прервано появлением сэра Оливера в сопровождении четырех человек; они обогнули изгиб нижней стены, неся с собой длинную прочную веревку. Пока сэр Оливер произносил официальные приветствия, веревка была натянута через брод для указания пути. Приветствия произносились тоном более теплым, чем ожидал Хью, основываясь на рассказах своего хозяина о нем. Ведь сэр Оливер, по словам короля, не интересовался всем тем, что не имело прямого отношения к управлению Джернейвом. Бруно тоже упоминал о безразличии сэра Оливера к политическим делам, которые непосредственно не касались его состояния, а вернее, состояния его племянницы. Последняя мысль заставила Хью опять бросить взгляд на закрытое окно в башне — эта девушка, должно быть, и есть демуазель Одрис.

Но ни сэр Вальтер Эспек, ни Бруно не знали о гобелене Одрис, а ведь именно ее работа и была причиной теплого приема, оказанного королю Стефану сэром Оливером. Этот прием доставлял ему неудобства, однако сэр Оливер не менее Фриты был убежден в правоте той картины, которую описала Эдит. Поэтому он был готов к прибытию короля еще с тех пор, как Эдит рассказала ему о том, что было изображено на втором полотне Одрис. Не будь его, сэр Оливер обязательно обнаружил бы свое нежелание быть вовлеченным в борьбу за корону и тем самым подтвердил бы мнение короля на свой счет. Но после долгих раздумий он пришел к выводу, что именно от этого и предостерегал его гобелен.

Сэр Оливер страстно желал, чтобы Стефан оставил его в покое, однако в душе сознавал, что только дурак не обратил бы внимания на Джернейв. Эта крепость была слишком высокой наградой — укрепленный пункт, через который проходит одна из главных дорог, соединяющая Шотландию и самые богатые английские земли. Так как сэр Оливер считал, что «сжег все мосты» к Матильде, отклонив предложение Саммерфилда, и единственное, что ему осталось: убедить Стефана в своей преданности и узнать его планы. Так созрело решение, которое и заставило сэра Оливера произнести слова приветствия с юго-восточной стены, а также проявить заботу о Стефане и его эскорте, предупредив их об опасности предательского брода. Это обеспечило удачную переправу через брод так, что на гостей даже не попали брызги вод Северного Тайна.