Элизабет Торнтон - Игра или страсть? Страница 24

Феба отдыхала в большом шатре на скамьях, поставленных для посетителей. Она прекрасно проводила время и чувствовала себя замечательно. Флора – лучшая подруга, которая у нее когда-либо была. Только одна маленькая проблема слегка затмевала ее счастье: Флора и двух минут не могла усидеть на месте, а Фебе нужно было дать отдых слабой ноге.

Впрочем, Флора этого не знала, а Феба ничего ей не говорила. В глазах Флоры Феба была обычной девчонкой, а не инвалидом, с которым нужно нянчиться. В результате Фебе приходилось отыскивать для них занятия, которые можно делать сидя.

Шпионить за цыганами было ее предложением. Это оказалось на редкость скучным делом, потому что мадам Зельда, предсказательница будущего, всем своим посетителям предсказывала одинаковую судьбу: скоро в их жизни появится смуглый, черноволосый красивый незнакомец.

Феба надеялась, что красивый темноволосый незнакомец, предсказанный гадалкой и ей, – это бродячая собака, которую Марион разрешит оставить дома.

Потом они побродили немножко вокруг, послушали музыку, посмотрели на танцоров и пришли в шатер, чтобы выпить по стакану лимонада. Флора сказала, что будет через минуту, а Феба присела на скамью. Теперь она чувствовала себя отдохнувшей и готовой к новым приключениям.

Она помахала Флоре, увидев ее у входа. На подружке была широкополая соломенная шляпа, защищавшая лицо от солнца, чтобы не прибавилось веснушек. Нельзя сказать, что это помогало, веснушек у Флоры было много, но Феба не понимала, зачем из-за этого беспокоиться. Лично ей нравились веснушки.

Присев рядом, Флора сказала:

– Смотри, что я нашла, Феба. – Она украдкой огляделась, чтобы убедиться, что за ними никто не подсматривает, затем открыла потертую кожаную сумку и достала маленькую деревянную шкатулку.

– Что это? – спросила Феба, потянувшись к шкатулке. Флора прижала ладонями крышку, не давая открыть.

– Вначале ты должна торжественно пообещать, что никому не расскажешь об этой шкатулке и о том, что я тебе покажу.

– Клянусь честью! – горячо поклялась Феба.

Флора убрала руки, и Феба открыла шкатулку. Она обнаружила внутри мужской носовой платок с вышитыми инициалами Р. Ф., квитанцию на мужскую шляпу, изготовленную для лорда Роберта Фицалана, пуговицу и другой хлам, не представляющий большого интереса. На дне шкатулки лежало несколько записок и писем. Судя по виду и запаху, они были старые. Феба развернула одну из записок.

– Ну, о чем там говорится? – приглушенным голосом поинтересовалась Флора.

Феба взглянула на подругу:

– А ты разве не читала?

Когда на белой коже Флоры проступил румянец, Феба поняла причину смущения подруги.

Флора не умеет читать.

– Многие люди не умеют читать, – великодушно заметила Феба. – Особенно девочки. В этом нет ничего постыдного. Я научу тебя, если хочешь.

Флора смотрела на шкатулку.

– Буквы я знаю, но не все слова читаются так, как пишутся.

– Да, – подтвердила Феба. – И я не уверена, что смогу все прочитать. Некоторые слова очень длинные.

Сдвинув брови, она стала медленно читать:

«Дорогая мисс Ганн!

Спасибо за ваше искреннее выражение сочувствия. Остаюсь вашим покорным слугой

Роберт Фицалан».

Феба подняла глаза.

– Флора, это письмо адресовано тете Эдвине. Где ты его взяла?

– Я была уверена, что это любовное послание, – сказала Флора.

– Любовное послание? – поразилась Феба. – Тете Эдвине от лорда Роберта? Не смеши!

В ответ Флора указала на крышку шкатулки, на которой было выведено: «X. Г».

– Ханна, – выдохнула Феба. Она посмотрела на подругу. – Это письмо принадлежит моей семье. Ханна тоже была моей тетей.

Флора быстро собрала все содержимое шкатулки, затем захлопнула крышку и спрятала шкатулку обратно в сумку.

– Я нашла – значит, это мое, – заявила она.

– Но не в том случае, если ты украла это из коттеджа, – последовал быстрый ответ.

Щеки Флоры вспыхнули.

– Я не воровка! Я нашла, вот и все.

– Тогда скажи мне, где ты это нашла.

– Не скажу.

– Письма лорда Роберта принадлежат теперь Марион, – горячо сказала Феба. – Она должна решить, что с ними делать.

– Чтобы ты могла включить их в свою семейную историю? – усмехнулась Флора.

– Почему бы и нет?

Они гневно уставились друг на друга.

– Ты, – возмутилась Феба, – худшая из подруг!

– А ты вообще не подруга!

Выпалив это, Флора схватила сумку и унеслась прочь. Феба кипела от негодования. Она не может рассказать Марион о шкатулке, потому что поклялась хранить секрет. Но почему это нужно держать в тайне? Кроме записок, там нет ничего ценного, да, если подумать, и записка, которую они прочли, ничего собой не представляет.

Никто в здравом уме не станет хранить такой хлам, и она не могла понять, из-за чего Флора так раскипятилась.

Подруга называется!

Ее размышления были прерваны появлением Марион, которая с видом, не предвещавшим ничего хорошего, направилась к ней.

Эмили было весело, как никогда. Она не ожидала встретить так много ровесников в Лонгбери и уже подружилась с несколькими.

Джинни Мэтьюз была по одну сторону от нее, а Питер Мэтьюз, старший брат Джинни – по другую. Их отцом был викарий, и они знали всех в Лонгбери. Только что лорд Эндрю, которого Эмили раньше встречала в церкви, получил ленточку за безупречное выступление, и они ждали, чтобы поздравить его.

Виктор Молверн, сын местного землевладельца, присоединился к их небольшой группке, и пульс Эмили участился. Виктор был красив и казался более искушенным, чем ее новые друзья. Он был настоящий денди и напоминал ей лорда Денисона.

– Ты видел лорда Эндрю? – спросила она Виктора. – Он словно родился в седле, правда?

Губы Виктора слегка скривились.

– Лошади – это единственное, что знает наш бедный малыш Энди, да еще, пожалуй, овцы. Заберите его из Прайори, и что мы будем иметь?

– А что мы будем иметь? – спросила Эмили. Ее пульс снова стал нормальным.

– Да ничего. Меня воротит при мысли, что когда-нибудь мы все будем лебезить перед ним: «Ах, ваша милость, герцог Шелборн!»

– Бог мой, – проговорила Эмили, – что такого Эндрю тебе сделал?

Питер Мэтьюз мягко заметил:

– Эндрю уже герцог Шелборн, Виктор, и мы должны обращаться к нему «ваша милость». А что до того, что Эндрю сделал, так они с Виктором состязались в гонках, и Эндрю выиграл.

Лицо Виктора вспыхнуло.

– Состязание было несправедливым. Он скакал коротким путем, он просто-напросто обманщик. Прошу прошения.

Он неспешно удалился и подошел к двум молодым людям, которые тоже выглядели как записные денди. Он что-то сказал, и все трое громко расхохотались. Они понаблюдали, как Эндрю уходит с выгона, ведя свою лошадь, затем, продолжая смеяться, демонстративно отвернулись.