Лори Хэндленд - Пожар любви Страница 25

– Ну и как же вы сумели убедить его, чтобы он отпустил вас в монастырь, если он так хотел выдать вас замуж?

– У него не осталось выбора.

Чарли от удивления приподнял одну бровь: – Мне показалось, что ваш отец так легко не сдается. И у него не осталось выбора?

– Знаете, у меня нет желания обсуждать это сейчас, – пробормотала Анжелина.

– Тут какой-то секрет, сестра?

Она поджала губы в тонкую полоску.

– Ну, поскольку вы так настаиваете, чтобы я вернулась домой, вам все равно расскажут эту историю. Отец уже приготовил все, чтобы я вышла замуж за старшего сына нашего ближайшего соседа. А когда я отказалась, он запер меня в моей комнате и держал там до самой свадьбы.

Чарли нахмурился:

– И долго?

– Целый месяц. Мне не разрешали ни с кем видеться, кроме моего отца, и то, когда он сам приносил мне еду. К тому же каждый день он просил меня согласиться добром. А я только молилась и не обращала на него никакого внимания.

– Вы упрямая, – заметил Чарли. Анжелина пожала плечами.

– Просто я знала, что права. Если б я вышла замуж только для того, чтобы отец получил землю, то я, – так мне казалось, – совершила бы ошибку. Особенно в тот момент, когда я чувствовала, что Бог подал мне знак и я должна принадлежать церкви. И у меня даже не было никаких сомнений, что все этим и кончится.

Чарли ухмыльнулся:

– Ну и что же вы сделали?

– В день свадьбы в церкви собралось больше сотни человек – вся округа за много миль. Когда меня спросили, согласна ли я выйти замуж, я ответила священнику, что отдаю себя под покровительство церкви... – Из ее горла вырвался неожиданный звук, похожий на подавленный смешок. – Вот тут-то отцу уже некуда было деваться. Слишком много народу слышало то, что я сказала, и ни один священник не обвенчал бы нас, зная о моем призвании. Но мой отец все умеет обернуть к своей выгоде. Он всегда так поступает. Теперь он каждому встречному рассказывает, что его дочь – послушница в Техасе. Он понял, что в такой религиозной стране, как Мексика, очень престижно, если твоя дочь служит церкви.

– Ну, а что случилось с тем молодым человеком, за которого вы отказались выйти замуж?

Пальцы Анжелины крепко сжали поводья.

– Хуан страшно разозлился. Я ведь поставила его в нелепое положение. Я попыталась ему все объяснить толком, но он не желал ничего слышать. Быть может, он когда-нибудь и сумеет меня простить.

– Может быть, – сказал Чарли, но внутренне с нею не согласился. Он вполне мог представить себе гнев неизвестного ему Хуана, когда тот навсегда потерял Анжелину. Но он не чувствовал жалости к этому парню. Чарли с юности привык получать все, чего он хотел. Если бы это он стоял с Анжелиной у алтаря, то сделал бы все, чтобы она вышла из церкви его женой, а не чьей-нибудь еще.

Даже самого Господа Бога.

Они скакали безостановочно до самой полуночи и сделали привал лишь потому, что лошадь Анжелины почти падала без сил. Девушка уже засыпала в седле, но признаваться в своей слабости не хотела. С самого раннего детства она привыкла ни на что не жаловаться. Будучи в семье единственной девочкой и любимицей матери, она постоянно вызывала ревность у своих братьев. Они пристально следили за ней и при первых же признаках слабости кружили вокруг как стервятники, которыми в общем-то и были. Теперь Анжелина понимала, что она стала сильной личностью именно в результате своего сопротивления их зависти и ревности, а потому благодарила Бога за Его предусмотрительность.

Ночью похолодало, и Анжелина, вся дрожа, завернулась в одеяло и присела, чтобы наскоро съесть их сухой, холодный ужин.

– Жаль, что нельзя развести костер, – как бы извиняясь, сказал Чарли.

– Я понимаю. Свет может нас выдать. Не надо так волноваться обо мне, Чарли. Я чувствую себя хорошо.

– Не думаю, что рейнджер уже сел нам на хвост. Но я могу и ошибаться. Не стоит испытывать судьбу.

– Согласна. Не стоит.

– Мне бы хотелось понять, – начал было Чарли, но потерял мысль, вглядываясь в темноту.

Анжелина подождала несколько секунд, чтобы дать ему время собраться с мыслями и закончить свою фразу, потом спросила:

– Что?

Он рассеянно взглянул на нее, будто забыл о том, что она рядом, а потом пожал плечами.

– Да нет, ничего особенного. Не могу понять, почему этот проклятый янки служит в конной полиции Техаса.

– Я слышала, что сюда съезжаются мужчины отовсюду.

– Конечно, но я-то думал, что это все южане... Но почему к ним затесался янки?

– Не знаю. А это важно?

– В общем-то нет. Но если ему удастся меня схватить, меня повесят. А мне совсем не хочется идти ко дну из-за этого янки.

На последнем слове тон его глуховатого голоса стал совсем низким, и Анжелина вздрогнула от силы той ненависти, которую он сумел вложить в одно только это слово.

– Это война была такой страшной, – начала она, – что вы стали ненавидеть даже тех, кого толком не знаете... только из-за их происхождения, потому что они родились не там, где вы?

Она услышала, как Чарли беспокойно заворочался в темноте, и подумала, что он вообще не станет отвечать ей. Но как только раздался звук его грубоватого, больного голоса, она мгновенно догадалась, что именно он хочет сказать.

– Я стал ненавидеть янки задолго до войны. Война, да и... – он замолчал, будто старался припомнить нечто такое, от чего ему становилось очень больно. Когда Чарли заговорил снова, его голос зазвучал мягче, нежнее, но лишь на какое-то мгновение. – То, что случилось потом, превратило эту ненависть в часть меня самого.

– Не могу в это поверить. Вы должны научиться прощать.

Он презрительно фыркнул:

– Ни за что, сестра. Кое-какие вещи прощения не заслуживают.

– Но...

– Нет, вы же обо мне совсем ничего не знаете. И не пытайтесь спасать мою душу. Я этого не заслуживаю.

– Я с этим не согласна. Люди могут измениться, если только очень захотят.

Он вздохнул долгим, глухим, шедшим из глубины груди звуком.

– Я устал изменяться. Мне надоело убегать и убивать, надоели попытки получить честную работу. Вы только посмотрите, до чего я из-за этого дошел. И меня все равно разыскивают.

– Чарли, перемены должны идти изнутри. От вашего сердца, от истинного желания стать лучше. Нельзя убежать от своего прошлого и от всего, что вы совершили. Это не поможет.

– Откуда вы это знаете? Надеюсь, не на собственном опыте, Анжелина? Вам-то не помогло, что вы убежали из семьи, не так ли? Вы же внутри все равно остались женщиной, а не высушенной монашкой.

Анжелина почувствовала, как от его насмешливого тона ее тело будто что-то сжало.

– Мы говорим не обо мне.

– А почему бы и нет?