Джулиана Берлингуэр - Серебряная рука Страница 25

Девочку укутывают широким, подбитым мехом плащом и чуть ли не на руках выносят из капитанской рубки.

— Ах! — восклицает тетушка, глубоко втягивая носом воздух. — Какой чудесный день после вчерашней бури!

Море гладкое, как стекло, и судно скользит по нему, как легкое перышко. Накрашенная дама, улыбаясь, зябко поеживается в своем плюшевом, отороченном мехом плаще. Стоящий рядом пожилой господин, судя по всему, тоже доволен: он оглядывает палубу с горделивым и снисходительным видом:

— Да, этот новый папский флагман — просто игрушка.

— Благодарю вас, сиятельный маркиз! Я знал, что мой корабль хорош, потому и посмел пригласить к себе на борт таких почетных гостей.

Командующий папским флотом заверяет знатного пассажира, что для него огромная радость сослужить службу такому блестящему испанскому гранду, взяв его в первое же плавание. Правда, море штормило сильнее, чем можно было ожидать, но все, слава Богу, обошлось.

— Буря прошла стороной, южнее. Во всяком случае, наши волнения уже позади. Теперь мы спокойно поплывем до самого порта Чивитавеккья. Если не считать штормов, путешествие по морю спокойнее, чем по суше.

Дама снова зябко поеживается.

— Конечно, мадам, летом плыть по морю приятнее, чем в такое время года, зато сейчас мы гарантированы от нападения пиратов. При хорошей погоде опасные встречи случаются чаще. Не угодно ли накинуть шаль? А может, подать вам шерстяную или пуховую накидку? На судне у нас есть все. Путешествовать по суше менее удобно и небезопасно даже с вооруженным эскортом… Дороги неважные, а в папских владениях, между нами говоря, они еще и весьма плохо охраняются, — осмеливается добавить и Жан-Пьер де Лаплюм с ехидной улыбкой. — Поскольку на полуострове постоянны волнения, войны между королевствами и междуусобицы между князьями, то всякого рода сухопутных хищников предостаточно. А у Папы Римского столько разных забот, что до мелочей у него порой руки не доходят.

— Вот уж не сказал бы, что святой отец запускает свои дела. Его идея использовать новехонькие галеры для торговли в зимние месяцы, по-моему, просто гениальна, — замечает испанский гранд маркиз де Комарес.

Капитану не хочется, чтобы у знатных иностранных гостей сложилось впечатление, будто его святейшество заделался коммерсантом, ведь прибыль от таких перевозок предназначена для будущего крестового похода. Да и вообще это ведь не обычный фрахт, а скорее любезность: чтобы не гнать порожняком только что спущенные на воду две галеры из порта, где они были построены, их трюмы сдали частным лицам, нуждавшимся в надежном транспорте, а купцы только рады будут заплатить Папе за беспокойство. Не так-то просто найти зимой суда, готовые выйти в море.

— Никогда в жизни я еще не видела такого богатства! — восклицает испанская аристократка тоном хорошей хозяйки — хозяйки в самом лучшем смысле этого слова, умеющей с первого взгляда определить вместимость трюмов, набитых ящиками с драгоценностями, рулонами тканей, купленных в разных странах мира, кустарными изделиями, пряностями, посудой. — Кажется просто невероятным, чтобы такое количество товара могло найти покупателей в одном только городе.

Прогуливаясь по палубе, пассажиры и капитан говорят о Риме, о том, в какую ненасытную гидру он превратился, о расточительной и бурной светской жизни римлян, жаждущих наслаждений и роскоши как ни при одном другом королевском дворе.

— Сейчас как раз время праздников, иллюминаций, военных парадов, демонстрирующих миру могущество знатных семей или кардиналов! — поясняет капитан Жан Пьер де Лаплюм. — Мадемуазель Анна после свадьбы будет жить в обстановке постоянного карнавала. В Венеции масленица отмечается очень пышно, но праздник длится в строгом соответствии с канонами Матери-Церкви. В Риме же все проще, здесь Церковь у себя дома и может делать более или менее откровенные поблажки своим детям в обмен на молитвы или приношения. Род, в который Анна войдет госпожой, считается одним из самых могущественных и богатых, он вполне достоин принять в свое лоно кузину короля Испании Карла Габсбургского. Да, мадам, вы сможете держать там свой собственный двор!

Капитан кланяется, сняв шляпу и метя пол султаном из длинных перьев. Серебристая ткань его камзола, сшитого по французской моде, сверкает из-под атласного, отороченного мехом стеганого плаща.

Мадемуазель Анна не разделяет восторгов капитана: кроме морской болезни ее одолевают и душевные переживания.

— Вы позволите, мадемуазель? — Французский капитан папского судна берет из ее рук забальзамированную тушку маленькой птички, начиненную ароматическими солями. Все эти благовония бесполезны. — Не откажите в любезности, позвольте опрыснуть вам лицо морской водой.

И он тут же отдает приказание юнгам набрать в чистое ведерко забортной воды.

— Судно словно стоит на месте, какая прелесть! — Тетушка Анны приятно поражена.

Сама она фламандка, привыкла к суровым северным морям и не может поверить собственным глазам: прошло всего несколько часов после бури, а кругом воцарилась такая тишь да гладь.

— Да, погода вроде бы налаживается, — продолжает капитан де Лаплюм, — плавание проходит без всяких неприятных неожиданностей, и, если вашим милостям будет угодно, я почел бы за честь показать вам весь корабль, в том числе и нижнюю палубу, где находятся гребцы.

— Вот от этого, пожалуйста, увольте.

— О, простите за столь смелое предложение. — Жан-Пьер смущенно воздевает руки. — Зрелище, конечно, грубоватое, хотя, насколько мне известно, смертельных случаев у нас пока нет. Каторжниками надо управлять железной рукой. Надсмотрщик пользуется обычно плетью. Да, это неприятно. И запах там тяжелый. Я бы сказал, что там просто воняет, хотя судно вышло еще только в первый рейс.

— Не в этом дело. Гребцы же не одеты!

— О, как я недогадлив! Ну да, ну да, там могут быть и обнаженные, пардон, мужчины.

Ведерко с морской водой уже стоит на перилах борта, и маленькая Анна терпеливо сносит процедуру опрыскивания. Потом она просит позволения удалиться на кормовой мостик, где находится каюта для дам. Тетушка сопровождает ее.

— Ваше превосходительство, — оставшись наедине с испанским грандом, затевает серьезный разговор капитан, — его святейшество ничего не имеет против Испании и империи. А вот что думает король Карл о папском государстве и каковы его намерения?

Его превосходительство испанский гранд увиливает от определенного ответа, он здесь не для того, чтобы попусту болтать с этим щеголеватым и не в меру разговорчивым капитаном, который к тому же не внушает ему особого доверия. Если уж ему и придется высказать свое мнение, он сделает это в Риме, во время запланированных встреч в курии или в домах вельмож: ведь его родственник и господин Карл Габсбургский, воспользовавшись предстоящим бракосочетанием Анны как предлогом, послал его в Рим прощупать почву. Этот брак племянницы — деликатное государственное дело, и провести его нужно тактично и хитро во благо королевства и королевской семьи. А здесь, на судне, с капитаном лучше говорить о погоде и море, отпустить ему пару комплиментов, поблагодарить за чудесное плавание и щедрое гостеприимство, пожалуй даже слишком щедрое, если учесть, что за это принято платить той же монетой.