Елена Арсеньева - Несбывшаяся любовь императора Страница 25

Варя вздохнула. Она знала, на кого намекает Александра Егоровна. Нынче был прощальный спектакль Маши Самойловой – старшей из семьи сестер-актрис. Наденька Самойлова готовилась к дебюту, а Маша уходила из театра в разгар славы и таланта. Она предпочла неверному сиянию огней рампы скромный, но надежный свет семейного очага.

Отношение в театре к ее решению было разное. Кто-то называл ее дурой, не ведающей свого счастья, кто-то, наоборот, завидовал ее везению и восхищался решимостью переделать жизнь совершенно.

Варя относилась к последним. Удачный брак для актрисы – невероятное счастье. Чтобы человек с достатком и положением решился с ней венчаться – такое лишь во сне присниться может! Любая девушка, как бы она ни захлебывалась от желания быть актрисой, мечтает о счастливом браке. Попадись Варе добрый, понимающий человек, она выскочила бы замуж немедленно. С одной стороны, ей партию составить проще, чем кому-то другому из театральных: она не актриса, репутацию свою публичными выступлениями еще не запачкала. Но она незаконнорожденная… кто захочет такую замуж взять?!

– Варя, да ты уснула?! – сердито воскликнула Александра Егоровна. – Вот-вот мой выход, а я еще не одета.

Ее выход вовсе даже не скоро – давали нынче «Женитьбу Фигаро», где Марселина появляется впервые лишь в третьем явлении. Сейчас же еще не началось первое. Впрочем, действие движется быстро. Согласно ремаркам автора, Марселина должна быть одета, как испанская дуэнья: в неяркого цвета платье и черный чепец. У платья объемный старомодный кринолин, который придает всем движениям особую комичность и требует особого навыка в обращении.

Александра Егоровна уже вполне готова, но она не в духе, ей не нравится роль, нужно на ком-то сорвать сердце, а кто лучше годится для этого, как не дочь?

Звучит третий звонок.

– Асенкова! – раздался голос режиссера Зотова, который всех актеров всегда предупреждает заранее. – Ваш выход!

Маменька сорвалась с места. Дурное настроение исчезло, как будто его никогда и не было, и Александра Егоровна полетела в кулисы, подхватив свои черные юбки, совершенно счастливая. Сейчас ей казалось, что Марселина – лучшая роль, которая у нее только была, и сыграет она так, как никогда не играла раньше.

Варя прибрала разбросанные вещи, сложила в шляпную картонку зеленый капор Александры Егоровны (та любила приезжать в театр во всем зеленом, как бы намекая, что муж ее – содержатель зеленых театральных карет) и принялась размышлять, что делать: спуститься выпить чаю с пожарным и сторожем у служебного входа или все же на прощание пойти взглянуть, как играет Маша. Ну так и быть, надо пойти посмотреть, тем паче, говорят, нынче в театре ее величество.

Она вышла из гримерной и тут же подскочила – прямо над ухом раздался звон колокольчика, и тут же – сдавленное хихиканье. Ах, да это Мишка Лапин, помощник режиссера, подал звонок из спальни графини, как предписывает действие. Очень доволен, что напугал Варю!

Она погрозила Мишке пальцем и подошла к кулисам. Нет, императорская ложа пуста, хотя первое явление уже идет. Давний Варин знакомый по Театральной школе, красивый, добрый, талантливый Николай Дюр, обнимает Машу. Вернее, Фигаро обнимает Сюзанну.

– Полно! Полно! – восклицает та.

– Ты представить себе не можешь, как я тебя люблю, – нежно говорит Фигаро.

– Когда, наконец, вы перестанете, несносный, твердить мне об этом с утра до вечера? – кокетничает Сюзанна.

И Фигаро заявляет с таинственным видом:

– Как только я получу возможность доказывать тебе это с вечера до утра!

В зале хохочут. Дамы или опускают глаза, или с намеком начинают переглядываться со своими кавалерами.

В это мгновение откидывается бархатная портьера, которая закрывает вход в императорскую ложу, и появляются великий князь Михаил Павлович, Бенкендорф и еще трое мужчин в форме.

Действие прерывается. Фигаро и Сюзанна делают реверанс. Варя понимает их разочарование – императорской семьи так и нет. Тем не менее в партере и с галерки раздаются аплодисменты в честь прибытия великого князя, мужчины в ложах встают. Михаил Павлович спокойно садится у барьера, делает знак актерам продолжать. Еще один реверанс на сцене – и можно играть дальше, однако в действии ощущается некоторая заминка. Варя понимает почему: не прозвучал второй звонок из спальни графини, видимо, Мишка зазевался. Ну что ж, делать нечего, тянуть больше нельзя, Сюзанна подает свою реплику без него, издали посылая Фигаро воздушный поцелуй:

– Вот вам ваш поцелуй, сударь, теперь мы в расчете.

И направляется за кулисы. Фигаро бежит за ней, восклицая:

– Э, нет, вы-то его получили не так!

Тут раздается запоздавший звонок. От неожиданности Маша спотыкается, Фигаро налетает на нее, оба чуть не падают. Однако Дюр не растерялся – схватил Машу в объятия и звучно чмокнул в губы. Ничего, что этого нет в ремарках, зато как здорово выкрутился! Зрители довольны – Варя заметила, что чем откровеннее любовная сцена, тем больше это нравится залу. В ложе великого князя аплодируют громче всех, а невысокий, красивый кавалергард одобрительно свистит.

Варя смотрит на него. Что-то знакомое кажется ей в его лице… Вроде бы она уже видела раньше эти зеленые глаза.

Да, видела. И очень часто – во сне! И слышала голос: «Я пришлю тебе на премьеру синие колокольчики…»

Неужели это он? Он, тот человек… Его звали Георгий Скорский… Ведь это о нем Варя, даже себе не признаваясь в этом, потихоньку думала и думала все эти годы. Думала – и мечтала его встретить, снова увидеть это особенное выражение зеленых глаз, которое, казалось, появлялось в них, лишь когда он смотрел на Варю, а она теряла дар речи, робела, дрожала – и одновременно чувствовала себя невероятно счастливой.

И вот он снова перед ней! Сбылась мечта!

Сбылась, да не совсем. С тем же особенным выражением он смотрит на Машу Самойлову – смотрит так, что она начинает путаться в репликах и, чудится, убегает за кулисы почти с облегчением, дабы прийти наконец в себя, избавиться от власти этого очаровывающего взгляда.

Острая зависть пронзает Варю – никогда прежде не испытывала она такого чувства! Она смотрит на сцену – и завидует. Прежде всего, само собой, она завидует Маше, такой хорошенькой в костюме Сюзанны, в этом очень изящном белом лифе с баской, такой же юбке и забавном маленьком чепчике. Она завидует красавцу Николаю Дюру, длинные ноги которого – ноги балетного танцора! – обтянуты узкими штанами до колен и белыми чулками, а короткая жилетка подчеркивает стройность его стана.

А как задорно звучит голос Николая – Фигаро!