Мария Лоди - Шарлотта Морель Страница 25

В нем все еще горело неудовлетворенное желание. Шарлотта подумала, что, если бы она его любила, он воспользовался бы ее любовью на некоторое время, а затем забыл ради новых удовольствий. Его искаженное страстью лицо и бегающие глаза навели ее на мысль, что он никогда не успокоится и всю жизнь будет несчастным.

Теперь она хладнокровно изучала его. Шарлотта увидела его таким, каким он был, вероятно, всегда, даже когда она была девушкой, хотя он и старался казаться стоиком. Он слишком слаб и безволен, плывет по течению. А благородная внешность лишь скрывает ненасытную жажду наслаждений.

Она спокойно высвободилась из его рук.

— Возвращайся в Ниор, — быстро сказала она. — У тебя хорошая жена, у вас будут дети. Ты получишь повышение и заслужишь уважение своих подчиненных. Ты скоро все забудешь; забудешь и мечты молодого лейтенанта, такого, каким ты себе тогда казался. Уверена, через месяц ты будешь вспоминать обо всем с улыбкой.

— Как ты можешь так холодно рассуждать? — тихо спросил он. — Может, тебе нравится унижать меня, но какое ты имеешь право так меня оскорблять?

— Я не оскорбляю тебя, я тебя успокаиваю.

Они молча смотрели друг на друга.

— Уходи, — сказала она. — Пожалуйста, Альфонс, уходи и никогда больше не возвращайся.

— Я разочаровал тебя, но ты не осмеливаешься сказать это. Ты начиталась плохих романов, полных романтической любви и розовых мечтаний. Ты ждала, что я приползу к тебе на коленях, буду целовать твои руки и бегать за тобой целый месяц. И вот теперь ты мстишь мне.

— Ты совсем не разочаровал меня. Я и не ждала от тебя многого в этом отношении. Могу даже признать, если это сделает тебя более счастливым, что ты доставил мне удовольствие.

— Кто научил тебя так разговаривать? — спросил он, пораженный таким неприкрытым цинизмом, исходящим от женщины. — Ты говоришь, как мужчина, но ты же женщина, со всеми ее слабостями.

Он крепко схватил ее за руки:

— Ты говорила об удовольствии. Если я не разочаровал тебя, то давай попробуем снова.

Шарлотта спокойно отстранила его, взяла шляпу и перчатки Альфонса и протянула ему.

— Уходи, — повторила она. — Ты уже не тот мужчина, которого я однажды любила, а я уже не та девушка, которую ты когда-то знал. Я не могу тебе ничего дать, Альфонс. Я люблю другого человека. Я безумно и страстно люблю его. До настоящего момента я была слишком глупа, чтобы понять это. По твоей и по мой вине тоже этот человек ушел от меня, но я не успокоюсь, пока он не вернется. Остальное для меня не имеет значения.

— Неужели? И кто же этот человек, которому позволено мучить тебя?

— Человек, — сказала она обиженно. — Просто человек.

— Но ты же понимаешь, что я не могу согласиться с таким разрывом. Я могу возненавидеть тебя и навредить тебе!

— Ничем не могу тебе помочь.

Альфонс понял тщетность своих попыток растрогать ее. Он пожалел о том, что пришел сюда, пожалел о крушении тех воспоминаний, которые он мог бы по крайней мере унести с собой. Он ненавидел ее за то, что она оказалась более циничной, чем он сам. Он возненавидел и себя тоже — за то, что так желал ее в течение двух лет. Он слишком сильно желал ее, чтобы теперь презирать.

— Мне хочется убить тебя, — сказал он угрожающе. — Это единственный способ смыть весь позор и презрение, которыми ты меня облила. Я мог бы это сделать, но не сделаю, поскольку, как мне кажется, я еще дорожу своим душевным покоем. Ты права, Шарлотта, во мне не осталось гордости.

Саркастическая улыбка преобразила его лицо. На какую-то секунду Шарлотта даже почувствовала сожаление. Она всегда не любила, когда от нее уходили мужчины. Будучи игроком, Альфонс моментально облачился в броню иронии и пренебрежения и снова стал самим собой. Он учтиво поклонился.

Она подумала о Тома, и желание увидеть его возникло с такой силой, что все сожаления, связанные с Альфонсом, исчезли. Ради Тома она была готова выгнать десять и двадцать Альфонсов. Когда он спускался вниз по лестнице, она уже почти выбросила его из головы.

Из старого буржуазного дома, расположенного на довольно респектабельной улице, Альфонс вышел преисполненный чувством собственного достоинства. Он таким и представлял Париж, он знал, что столица разочарует его. Шарлотта наблюдала за ним из окна, когда он удалялся от ее дома по другой стороне улицы с довольно решительным видом. Бедный Альфонс с его мечтами о фантастических карточных выигрышах, о целых состояниях, приобретаемых за зеленым карточным столом. По его представлениям, даже проигрыш прибавлял человеку достоинство. Он жалел, что не нашел, смерть на какой-нибудь дуэли в прохладное предрассветное утро.

В один из вечеров, видя, как плохо выглядит сестра, Габен решил пригласить ее куда-нибудь. Шарлотте было все равно, оставаться ли дома или куда-нибудь идти, но брат настаивал, и она попросила отвести ее в кафе на улице Сен-Андре-дез-Арт, где можно послушать музыку. Ей хотелось быть поближе к тому месту, где обычно работал Тома.

Надежда встретить его преобразила Шарлотту, и ею вновь овладела какая-то неестественная веселость. Слушая ее нервный резкий смех, брат забеспокоился. А вдруг она заболела? С ними была Илла. В кафе, которое ничем не отличалось от других кафе такого же ранга, играл небольшой оркестр. Мелодии Офенбаха музыканты нещадно исполняли так, что дрожали стекла.

Габен и Илла сидели, взявшись за руки, а Шарлотта смотрела по сторонам — на зеркала, канделябры и, конечно, на публику, стараясь забыться в буйстве шума и огня.

Ей казалось, что она находится не цирковом представлении; не хватало только акробатов. Серебряные канделябры источали потоки света. Какая-то женщина замахала руками, и на ее дешевых браслетах засверкали веселые огоньки. Оркестр заиграл вальс, на сердце у Шарлотты потеплело: у нее появилась уверенность, что скоро придет письмо от Тома или он сам появится здесь.

Каждый раз, когда вращающаяся дверь приходила в движение, пропуская очередного клиента, Шарлотта с надеждой смотрела на нее. Ее надежда увидеть Тома то угасала, то разгоралась с новой силой. Ей хотелось, чтобы люди приходили беспрестанно и чтобы дверь кружилась и кружилась, как карусель на арене цирка, пока наконец не появится Тома.

Это было как мираж, как галлюцинация. Вот он пришел, движется вдоль стены, и его лицо плывет среди огней над столами.

Но наваждение кончилось. Он не пришел. Приходили разные люди, но Тома среди них не было. Однако почему, в самом деле, он должен был прийти? Шарлотте захотелось домой.

— Но здесь так весело, — попыталась возразить Илла.

Шарлотта поспешно покинула кафе, унося с собой свою печаль. Обманутые надежды оказались тяжкой ношей.