Дмитрий Суслин - Королева Варваров Страница 25

Клодий не выдержал и велел седлать лошадей для возвращения в Линд. Когда поздним вечером он подошел к своему дому, ему навстречу выбежал хозяин. Он был бледен и испуган.

— Что случилось? — спросил Клодий.

— Ваша супруга заболела, — ответил толстяк.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Когда Актис проснулась и не увидела рядом Клодия, она нисколько не обеспокоилась. Прислуги в доме было четыре человека, и молодая хозяйка стала вникать во все мелочи своих владений.

Да, ради чего оставлен Рим, его роскошный дом и сотни слуг? Ради квартирки в холодном доме, да четырёх женщин, три из которых старухи, а одна совсем ещё девочка, которые вряд ли даже способны, как следует прислуживать, и с трудом говорят на латыни.

Актис вздохнула. Но не в её характере было роптать на судьбу. Она радовалась тому, что есть. А есть муж, которого надо любить и ждать, и есть дом, который надо превратить в уютное гнёздышко.

Целый день трудилась Актис, приводя свою нехитрую квартиру в порядок. Клодий живёт здесь только по выходным и тогда, когда его когорта не несёт гарнизонную службу в городе, и когда префект был в отпуске, квартирка пустовала, а хозяин, сдающий её, ни за чем не следил. Как истинная римлянка, Актис бурно принялась за дело и до вечера загоняла прислугу, но зато всё было сделано, и она стала ждать возвращения мужа.

Наступил вечер, его всё не было, и Актис скучала за рукоделием. Ужинать пришлось одной. Когда пришла записка от Клодия, где он уведомлял жену о том, что остаётся ночевать у друга, Актис вздохнула и с грустью отправилась в спальню.

В одиночестве спалось неспокойно, и было чересчур прохладно, даже холодно. Так в одиночестве, дрожа от холода, Актис заснула.

Проснулась она поздно. За окнами было светло, и с улицы доносились звуки живущего полной жизнью города. Актис попыталась встать, но вдруг почувствовала, что ей совсем не хочется этого делать. В теле была странная тяжесть. В горле и во рту было сухо, и что-то першило и побаливало. Это обеспокоило Актис, и она позвала служанку Юлию.

Когда, шаркая ногами, обутыми в войлочные туфли, старуха пришла к госпоже, та приказала принести горячего вина в постель. На вопрос Актис, не пришёл ли домой господин, Юлия прошамкала беззубым ртом, что ничего не знает, и никого не видела.

«Надо будет уговорить Клодия купить пару рабынь, более молодых, чем эта карга, — подумала Актис, когда Юлия уползла из её спальни. — В конце концов, надо жить по средствам».

Когда ей принесли горячее виноградное вино, Актис, выпив его и поев белого хлеба с изюмом, почувствовала себя гораздо лучше. Она покинула постель, оделась в самое тёплое одеяние и вышла в триклиний. Однако после обеда, она вновь почувствовала недомогание и вынуждена была вернуться в постель, накинув сверху ещё два одеяла и положив в ноги сосуд с горячей водой.

Клодия всё ещё не было. За окном пошёл снег, и стало совсем темно. Актис приказала зажечь светильники и принести ещё горячего вина. Ей было холодно. После горячего напитка, опять стало легче, но ненадолго. Актис вновь забил холод. Она вся дрожала и с трудом могла дышать. Актис заболела.

Перепуганные служанки позвали хозяина дома и всё ему рассказали, прося совета, как им поступить. Тулий, так звали этого человека, подумал, потёр переносицу и сказал, что надо позвать лекаря. Он сам завернулся в тёплый плащ и, опустив чуть не до самого подбородка шляпу, засеменил к дому. Диомед, который лечил всех жителей Линда, разумеется, только тех, кому позволяли средства. Диомед прекрасно знал Эллиана, и поэтому, узнав, в чём дело, сразу же заспешил на помощь к жене молодого префекта.

Когда лекарь вошёл в комнату, где лежала Актис, то увидел её уже в бессознательном состоянии. Рядом крутились, как перепуганные куры, три служанки и все трое награждали подзатыльниками четвёртую девочку-подростка, когда та, вдруг оказывалась у них под руками, посмотрев на больную, врач сразу понял, что дело очень серьёзное. Последователь Гиппократа покачал головой и вынул из сумки какое-то зелье в глиняной склянке.

— Давайте это через каждые два часа, — сказал он, — и не забывайте молить богов о выздоровлении, да посылайте им больше жертвоприношений. А это, — он вынул амулет на тонком шнурке, — повесьте ей на шею. Завтра я ещё раз приду.

Сказав эти наставления, врач поспешил удалиться. Как было велено Диомедом, Актис напоили рекомендованным лекарством и оставили в покое. К счастью, или Диомед оказался неплохим врачом, или лекарство было не просто варевом из речных улиток, но Актис стало лучше. Она пришла в сознание, и уже не ощущала того сжигающего её изнутри огня, и снедающего снаружи холода. Юлия обрадовалась и принесла хозяйке чашку горячего мясного бульона.

К вечеру всё началось сначала, только больная не теряла в этот раз сознание, а всё принимала наяву, лишь изредка уходя в бредовое состояние.

Когда Актис очередной раз, выйдя из бреда, открыла глаза, то увидела над собой взволнованное и озабоченное лицо Клодия. Она радостно вскрикнула и с трудом протянула ему руки.

— Клодий, ты? — еле шевеля губами, проговорила она.

Услышав, что обращаются к нему и, увидев, что Актис пришла в себя, Клодий смутился. Он закусил губы и ничего не ответил.

— Почему ты молчишь? — спросила Актис, пытаясь приподнять голову с подушки.

— А что я должен говорить? — неожиданно громко спросил Клодий.

Актис вздрогнула.

— Что ты говоришь, любимый? — прошептала она. — Что с тобой? Меня пугает твой тон!

— Не говори мне «любимый», изменница! — закричал Эллиан.

— За что ты наказываешь меня так, о боги? — Актис заплакала. То, что произошло, потрясло её.

— И ты ещё спрашиваешь? — Клодий схватил жену за руки и с силой притянул к себе. — Смотри на меня!

Актис и без того смотрела на мужа, широко открыв глаза. Голова у неё кружилась, всё тело болело и пылало огнём, почти невозможно было дышать.

— Я умираю, — произнесла она.

В её голосе Клодий не слышал отчаяния; Актис произнесла это спокойно и обречёно.

— Скажи мне, почему ты обманывала меня всё это время? — голос Клодия умолял и вопрошал с отчаянием и болью.

— Я не обманывала тебя, и ни в чём перед тобой не виновата, — язык почти не повиновался Актис, и она не говорила, а шептала.

Но Клодий всё слышал.

— Не лги, хотя бы сейчас, — стал требовать он. — Скажи, кто такой Валерий?

Актис вздрогнула.

— А, ты дрожишь! — воскликнул торжествующе муж, и сжал с силой руки Актис.

— Мне больно! — взмолилась готовая умереть, девушка. — Прошу тебя отпусти, Ты делаешь мне больно.