Наталья Павлищева - Джодха и Акбар. История великой любви Страница 25

Ты больше не будешь со мной охотиться, Джалал.

Сказала и ужаснулась: нет, она выздоровеет, и все будет по-прежнему! А пока можно больше времени уделить шахматам, все же она лучший игрок в Агре и всей империи, победы этой раджпутки не больше чем случайность, просто мысли были заняты другим.

Но в тот же вечер Рукия не выдержала и на вопрос Джалала, на что она так злится, фыркнула:

А что хорошего?! Моя послушная лошадь меня сбросила, у меня вывихнута лодыжка, и я не могу ездить верхом и охотиться! Я вообще не сяду на эту лошадь. Что мне остается? Только рыдать.

Когда-то мне говорил отец, а потом повторял Байрам-хан: не страшно упасть с лошади, главное – не побояться снова сесть в седло. И еще. Если ты покажешь всем, что тебе плохо, люди не пожалеют, а если сделают это, то неискренне. Никогда не показывай, как тебе плохо, если хочешь, чтобы тебя уважали.

Рукия смотрела на мужа, насупившись:

Джалал, тебе совсем меня не жалко?

Я только что сказал, что жалость – это проявление неуважения. Ты не поняла смысла?

Поняла. Знаешь, верно говорят, что у тебя нет сердца.

Ты в этом сомневалась?

Нет.

Почему-то ей очень хотелось, чтобы пожалели, чтобы Джалал сказал, что сочувствует, чтобы понял, как ей плохо и одиноко. Но Рукия сама столько лет твердила о бесчувственности мужа, о том, что у него нет сердца… Впервые королева даже пожалела, что внушала возлюбленному мысль о преимуществе разума над чувствами, о его бессердечности.

«А что мне дало бы, будь у Джалала сердце? – на этот собственный вопрос Рукия не могла ответить. – Влюбился бы в свою раджпутку…»

Нет уж, лучше пусть никого не любит, даже ее саму. Так проще. Рукия вдруг поняла причину своего беспокойства – именно проявление Джалалом каких-то чувств заставляло ее нервничать. Пока он играл в шахматы, пока рассуждал о делах и даже отказывался жалеть ее, все было в порядке, но как только он стал проявлять малейшие чувства, Рукия почувствовала угрозу.

И все же она была довольна собой – найти причину поражения значит наполовину вернуть победу. Оставалось придумать, как отвратить Джалала от проявления чувств и от раджпутки с ее родственниками. Нет, Джалал нужен Рукие прежним – разумным и понятным.

Глава 3

Джодха с Моти страдали – еда гаремной кухни казалась пресной и безвкусной, даже толстый слой перца не помогал. – Как они могут есть эту преснятину, Моти?!

А еще мясо… Джодха не ела мяса совсем, не позволяла религия, а большая часть блюд была именно мясной, к тому же нередко из говядины! Мусульмане не ели свинину, зато ели говядину и телятину. Раджпуты считали величайшим преступлением кушать священное мясо коров, потребляли в пищу только молоко и продукты из него – то, что давали священные коровы. Позже и они перестали потреблять свинину, хотя вообще редко ели мясо.

Джодха обходилась без него, но овощи были приготовлены без чатни и с малым количеством приправ. Да и сладости какие-то…

И все же она ничего не стала бы менять, не случись беды.

– Ваше высочество, – одна из новых служанок, приставленных к Джодхе в гареме, говорила с нажимом, – вы не должны сразу есть то, что вам подают.

Почему, разве остывшими эти блюда станут вкусней?

Дело не во вкусе, но кто-то должен пробовать вашу еду, прежде чем вы возьмете кусочек в рот.

Это еще зачем? У императора пробуют из опасений возможного отравления, но меня-то кто может отравить? Я никому не мешаю.

Королева Джодха, пробуют у всех – и у королевы Рукии, и у королевы Хамиды, и у Гульбадан Бегум…

Сумани права, Джодха, мою еду пробуют, вашу тоже должны пробовать! – раздался от входа голос Гульбадан Бегум. – Даже сладости, которые передала я.

Я ни в чем вас не подозреваю, Гульбадан Бегум! – ужаснулась Джодха.

Отравить можно и без моего участия.

По настоянию тетушки еду Джодхи тоже стали проверять. Это и спасло ее саму, но погубило Сумани.

Сумани, можешь не пробовать для меня мясо, я его не ем.

Я помню об этом, королева Джодха. Я только сладости попробую. Наш повар их хорошо делает, особенно удаются ладду. Сначала я попробую, потом вы…

Джодха с ужасом смотрела, как Сумани берет в рот шарик из нутовой муки с кокосом и миндалем и… хватается за горло!

Сумани?! Что, Сумани?!

Одновременно с Джодхой к девушке бросились и Моти с двумя служанками, а Рампати даже попыталась перевернуть бедолагу и хорошенько стукнуть по спине, чтобы вытрясти из нее попавший в рот кусочек, но бесполезно – девушка посинела и уже не могла дышать.

Не выдумывайте, королева Джодха! Какое отравление, Сумани просто пожадничала и пыталась проглотить слишком большой кусок, который застрял в горле! – возмущалась Махам Анга. – Я готова попробовать любой из оставшихся ладду.

С этими словами она взяла ладду и откусила маленький кусочек. Ничего не произошло.

А повар пусть попробует все остальные блюда!

Не стоит, Махам Анга. Позаботьтесь лучше о теле Сумани, ее нужно сжечь подобающим образом.

Сжечь?! Сжечь, королева Джодха?! В гареме не сжигают трупы, а Сумани приняла ислам, да будет вам известно. Я не держу язычниц.

Джодха с трудом сдержалась, чтобы не нагрубить в ответ.

Хорошо, Махам Анга, вам видней. Если Сумани была мусульманкой, похороните ее по вашим обычаям. Но у меня одно условие.

Какое еще?!

С сегодняшнего дня я буду готовить сама.

Что? – Махам Анга сдвинула брови. Что эта новоиспеченная королева себе позволяет?! Сколько таких красавиц сначала тоже что-то требовали, но потом тихо уползали в сторонку и теперь живут в гареме во всем послушные управляющей гаремом. Вдруг ей стало весело. – Вы хотите сами готовить?

Да.

Каждый день?

Да. Тем более через два дня праздник Холи.

Что это еще? Вы созовете всех раджпутов в гарем и перемажете всех красками?

Да, это Фестиваль красок, я хотела бы приготовить для него сама и пригласить королеву Хамиду, королеву Рукию, королеву Салиму и вас, Махам Анга, угоститься нашими блюдами.

Ну уж нет! Я не ем перец горстями и пачкаться краской вам в угоду не намерена. А если вы желаете целыми днями стоять у котлов… – взгляд Махам Анги стал презрительно-насмешлив, – это ваше право. Королевы в гареме не готовят еду, для этого есть повара. Но если в вашем доме в Амере вы делали это, что ж…

Когда Махам Анга ушла, а тело Сумани унесли, Моти зашептала Джодхе:

Мне кажется, что повар и впрямь не виноват. Уж очень у него растерянный вид. Но Сумани не подавилась, она проглотила крошечный кусочек…

Даже не кусочек, Моти, а всего лишь лепесток миндаля, который лежал сверху. И Махам Анга прекрасно знала, что именно миндаль может быть отравлен, она старательно отряхнула миндаль, прежде чем взять в рот ладду.