Эмилия Остен - Жена-незнакомка Страница 25

– Но если ее больше нет, – мягко произнесла тетя де Мюссе, – вы можете послать весть шевалье де Марейлю, и что он предпримет? Он в армии. Армия опасна. Если его убьют через месяц или полгода, разве будет так важно, что его состояние достанется родственникам его жены?

– Люси! – ужаснулся дядя. – О чем ты?

– Всего лишь о том, что можно пока не сообщать шевалье де Марейлю.

– Это невозможно, – устало обронил отец. – Жанна слегла, это правда, однако по выздоровлении она бы поехала в Марейль. Там ждут ее. Шевалье отправил письмо управляющему.

– И если она не приедет, возникнут вопросы, – пробормотала Элоиза рядом. Аньес покосилась на нее.

– Да бог бы с ним, с состоянием, – всхлипнул отец. – Я бы все сокровища мира отдал, чтобы воскресить мою девочку…

Дядя, минутой раньше с упреком посмотревший на жену, теперь задумчиво обводил глазами собравшихся.

– Но мы не можем воскрешать мертвых, – сказал он наконец. – Единственное, что мы можем, – это позаботиться о живых. Никто не решается произнести это вслух? Я скажу. Без денег де Марейля вы пойдете по миру, Антуан. И мы вслед за вами, если Кантильен продолжит тратить состояние так, как делает это сейчас.

– Я знаю, – сказал отец. – Я неспособен обеспечить свою семью. Увы, я родился не торговцем, да и управляющий из меня негодный. И притом я желал своей дочери счастья…

– У вас осталась еще одна дочь, – сказала тетя. И все посмотрели на Аньес.

Она видела, как меняются их лица, как одновременно всеми овладевает одна и та же идея, догадка, зарождающийся план, и все, все, кроме Элоизы, смотрели с надеждой. Элоиза пришла в ужас.

– Нет, – прошептала Аньес и выкрикнула: – Нет!

– Но ведь это же… это безумие, – попыталась воззвать к благоразумию мадам де Салль. – Послушайте, вы не можете ее заставить! Нужно честно написать Раймону де Марейлю и предложить второй брак! Если шевалье все равно на ком жениться, то он согласится.

– Вряд ли он возьмет девушку, чья сестра не прожила и трех дней после заключения брака, – возразила тетя. – Скорее постарается отыскать себе более подходящую невесту. Но если мы не скажем, что Жанна умерла…

– И что же? – хмуро спросила Элоиза. – Вы обречете Аньес на жизнь во грехе?

– Это не грех, ведь речь идет о спасении.

Тетя Люси всегда отличалась простыми взглядами на жизнь.

Потом они очень долго спорили. Голоса то повышались, то опускались до свистящего шепота. Говорили о том, как Аньес похожа на сестру, и никто ведь не знает, что сегодня умерла именно Жанна, а Раймон – тот едва взглянул на невесту и вряд ли заметит подмену после долгой разлуки. Что Аньес сумеет управлять домом гораздо лучше сестры, что она сумеет солгать мужу, и ложь эта во спасение, спасение для всех. Они говорили все – даже скорбящие родители, которые увидели выход из, казалось бы, безвыходного положения. Элоиза возражала, горячась, и сжимала кулаки, пытаясь отстоять жизнь Аньес, ее совесть, ее душу.

Сама Аньес молчала и слушала и с каждым произнесенным словом понимала: она хочет оказаться далеко отсюда, как можно дальше, и немедленно.

Потому, когда она негромко произнесла:

– Я сделаю, – ее услышали все. И умолкли.

– Послушай, ты не должна… – начала Элоиза, однако Аньес остановила ее легким жестом.

– Дело не в долге… вернее, не только в долге. – Она не стала объяснять, что теперь в пожизненном долгу перед Жанной. – Я сделаю все, чтобы жертва моей сестры оказалась не напрасной. Завтра я уеду.

– Но ты не готова… – пискнула мать и умолкла под тяжелым взглядом супруга.

Аньес стало противно.

– Завтра я уеду, – повторила она, поднимаясь, и посмотрела на мадам де Салль сверху вниз. – Элоиза, ты окажешь мне честь и поедешь со мной?

Та вскочила, обняла девушку.

– О да, милая моя, о да.

– Я поступлю так, как вы просите, – сказала Аньес, обращаясь ко всем присутствующим, кроме Элоизы, чьи теплые объятия согревали. – Я стану поддельной женой Раймона де Марейля, если от этого зависит не только моя жизнь. Но я больше не хочу об этом говорить.

Она пошла к двери, и Элоиза следовала за ней как тень. И лишь у самого выхода их догнал страдающий голос отца:

– Аньес!..

Она обернулась и произнесла отрешенно:

– Меня зовут Жанна. Моя сестра Аньес умерла сегодня.

Она быстро привыкла к новому имени. Что значило имя! Всего лишь сочетание привычных звуков. К счастью, после отъезда из Кремьё вокруг не осталось людей, кроме мадам де Салль, которые знали настоящую Аньес. Даже служанку она с собой не взяла. Слугам было велено молчать, и, судя по тому, что за два года никто не попытался оттащить обманщицу за волосы на Гревскую площадь и казнить на потеху публике, ни один из обитателей старого дома близ Руана не проговорился. Да и кому им было рассказывать тайну? И зачем?

Приехав в Марейль, Аньес – Жанна – была очарована им. Летом окрестности превращались в шелковый сон, в полузабытую сказку, и в неторопливости природы крылось столько спокойствия, что нельзя было не воспользоваться им. Потрясение уходило, уступая место решимости и горечи. Если родители так хотят, если это единственный способ, которым можно искупить свою вину перед сестрой, – хорошо. Это следовало сделать.

После приезда Жанна сочинила свое первое письмо Раймону, стараясь в шутливом тоне описать дорогу и выражая восхищение замком. Для шевалье де Марейля ничего не произошло, и не стоило ему сообщать о смерти сестры, которую он вряд ли помнил. И когда Раймон ответил некоторое время спустя, Жанна удивилась. Их переписка была преисполнена тщательно сдерживаемого любопытства: что за существо стоит на том конце нити, подрагивающей в руках?

Не было дня, чтобы Жанна не вспоминала о сестре. Не было ночи, когда она заснула бы, не помолившись о том, чтобы ее душа сидела сейчас у престола Господня и улыбалась так нежно, как всегда. Пусть сестра покоится с миром. Война осталась здесь.

Какой страшной может быть любовь, думала Жанна, если не удавалось заснуть сразу, и непрошеные слезы скатывались по щекам. Она по-прежнему считала себя виноватой в том, что произошло. Высшие силы чувствуют такие вещи. И Бог решил наказать свою непокорную дочь, познавшую грех гордыни и позабывшую о своем предназначении – быть смиренной. Из-за нее умерла сестра, а значит, искупление должно быть огромным. Вот теперь мысль о монастыре уже не казалась абсурдной, только вот монастырь ничем бы не помог. Пока не появится наследник, остается опасность, что принесенная жертва напрасна. Значит, следовало дождаться Раймона из армии, убедиться, что он ничего не подозревает, взойти с ним на ложе и зачать ребенка. Тогда все будут в безопасности, и только Жанна с Элоизой останутся заложницами своего выбора. Навсегда.