Нэнси Като - Все реки текут Страница 25

При выходе она столкнулась нос к носу с какой-то долговязой фигурой: это была Ползучая Анни, которая подслушивала у дверей, бесшумно подкравшись на своих длинных ступнях.

Наутро они поднялись с восходом солнца. Адам устроил так, что они с мисс Баретт оказались на одном сиденье. На ней был костюм из ткани в черно-белую клетку, длинная юбка закрывала ноги; широкий рукав жакета касался руки юноши, который чувствовал себя на седьмом небе.

Дели уселась так, чтобы лицезреть изящную Серую шляпку своего кумира, украшенную двумя пучками серебряных перьев; из-под шляпки падали на затылок светло-каштановые завитки волос. Ее обычно невозмутимое лицо сегодня выглядело чуть-чуть взволнованным.

Барни быстро домчал их до затопленного участка леса. Там он пошел осторожнее: дорога была под водой и обозначалась лишь зарубками на стволах эвкалиптов. Или всерьез уверял, что умница Барни видит эти зарубки. На самом же деле лошадь чувствовала дорогу копытами. На первой же яме вода поднялась почти до пола коляски.

Пользуясь высокой водой, сразу двадцать пароходов поднялись в Эчуку. В гавани царило необычное оживление. Адам отнес вещи мисс Баретт в помещение вокзала, а Чарльз повел лошадь в конюшню – обсушить и почистить. Мисс Баретт широким мужским шагом направилась к билетной кассе. Дети понуро шли по обе стороны своего божества. Войдя в вагон, она что-то оживленно говорила им через окно, но они упорно молчали, подавленные предстоящей разлукой.

– Мне предстоит увлекательное путешествие, – она оглянулась на еще незанятые кожаные сиденья и заключенные в рамки виды штата Виктория на стене купе. Спохватившись, она виновато взглянула на два несчастных лица за окном.

– Выше голову, Дели, мы с тобой еще увидимся! Ты будешь тогда знаменитой художницей, твои картины будут выставляться в залах Королевской академии. Я рассчитываю, что со временем вы оба завоюете мировое признание. Не бросай писать, Адам, не при каких условиях. И никогда не успокаивайся на сделанном, если чувствуешь, что можешь сделать лучше.

Раздался последний звонок:

– Все по местам! По места-а-м!

– До свиданья, мои славные! Пишите мне!

Двери захлопнулись. Поезд медленно, почти неощутимо, двинулся вдоль края платформы. В последнюю минуту прибежал запыхавшийся Чарльз, успевший помахать ему вслед шляпой.

Уехала… Адам и Дели еще чувствовали энергичное пожатие ее теплой руки. Дели, не вымолвившая за все время ни слова, строго смотрела прямо перед собой, делая отчаянные усилия, чтобы не разреветься. Адам был бледен как полотно.

Чарльз ласково взял девочку под руку.

– Ну, моя радость, как насчет ленча? Не отправиться ли нам к Стаси, где мы можем шикануть? На сладкое возьмем шоколадное мороженое, а? Как ты считаешь, Адам?

– Мне все равно, – рассеянно отозвался тот. Лицо юноши выражало глубокую печаль. Отец, видать, воображает, что его сын только вылез из пеленок. Шоколадное мороженое! И это в то время, когда сердце разрывается от боли. Сами собой, непрошеные, сложились в мозгу строчки, четкие, ясные, будто написанные мелом на доске:

Сердце билось только для милой,Но теперь ее больше нет.Бедное сердце навек застыло,Молчи и страдай, поэт.

Дели чувствовала себя неважно, есть совершенно не хотелось. Но природная доброта заставила ее смягчить резкий отказ Адама.

– Это будет чудесно, дядя! – сказала она.

Адам пошел с ними, но ел мало и неохотно, настороженно прислушиваясь к чему-то внутри себя.

Чарльз планировал посещение выставки-продажи мериносовых овец, о которой было объявлено в газете. Он поднялся с места и положил на стол полукрону.

– Купите себе что-нибудь по своему желанию, – сказал он. – Встретимся на пристани в половине третьего. – Он взял с вешалки свою широкую войлочную шляпу и вышел.

Адам быстро накрыл монету рукой.

– Послушай, малышка! Мне нужны деньги. Я тебе верну твою часть когда-нибудь после. Я должен повидаться с одним парнем, мы с ним вместе учились в школе. Сегодня, по дороге сюда, я увидел, как он вошел в отель. Тебе со мной нельзя. Может, пойдешь в парк, а? Это ведь ненадолго?

Голос его звучал настойчиво, глаза лихорадочно блестели.

– Ладно уж! – протянула она. – Только ты скорее приходи.

– Я зайду за тобой в два пятнадцать, мы вместе пойдем на пристань. Отцу об этом знать не обязательно. Может, ты хочешь выпить горячего шоколада?

– Нет, – ее глаза смотрели на него с беспокойством. Как это не похоже на Адама! Раньше он никогда никого не обманывал.

Он вывел девочку из закусочной. Снаружи ярко светило зимнее солнце. Они спустились по Верхней улице в западную часть города, и Адам оставил ее у мемориала в честь Макинтоша, владельца первой лесопилки. Мемориал представлял собой арку, сооруженную из бревен эвкалипта. Дели пошла вниз по дорожке, петляющей меж дикорастущих деревьев, пока дорогу ей не преградила река Кэмпасп с крутыми глинистыми берегами. В том месте, где она впадает в Муррей, девочка села и стала смотреть, как сливаются оба спокойных потока: снеговые воды с гор Нового Южного Уэльса и дождевые – с равнин штата Виктория. Убаюканная шумом воды и отдаленным гудением лесопилок, девочка задремала.

Когда она проснулась, солнце уже скрылось за кроной высокого дерева. Тени на воде удлинились. Она начала торопливо искать дорожку, по которой пришла, как вдруг увидела мужчину, прячущегося за стволом ближнего эвкалипта.

– Вижу, вижу! – закричала она, решив, что вернувшийся Адам хочет поиграть с ней в прятки.

Она подбежала к дереву, заглянула… и застыла на месте, точно вкопанная. Какие-то доли секунды она была не в состоянии пошевелиться, затем сорвалась с места и бросилась сломя голову наутек. Она оглянулась только один раз: полураздетый человек прижимался к дереву и манил девочку к себе, улыбаясь идиотской улыбкой… О, где же Адам?

Больше оглядываться Дели не посмела: ей казалось, что она слышит топот погони. Только миновав арку и выбежав на оживленные улицы, она обернулась: никого!.. Настроение у нее было испорчено: мерзкое, гнусное животное! Она пошла в сторону пристани, то и дело со страхом оборачиваясь назад. Около пристани она столкнулась с дядей Чарльзом.

– Дели, девочка, что случилось? На тебе лица нет, ты вся дрожишь. Где Адам? Я вас жду уже…

От дяди пахло спиртным, и Дели поняла, что он навеселе.

– А вот и я! Привет! Извините за опоздание. Чарльз оставил в покое племянницу и повернулся к сыну, пораженный непривычной сердечностью его интонации. Щеки Адама раскраснелись, волосы были растрепаны.

– Где ты был, позволь тебя спросить?

– Встретил дружка-одноклассника. Зашли в бар…