Джорджетт Хейер - Жертва любви Страница 25

– Но вы, мисс, забыли о моем намерении развлечься. Вероятно, София нашла другого глупца, который предложил ей больше, чем я, не так ли?

Она беспечно пожала плечами:

– Я не выдаю чужие тайны, сэр. В это время открылась дверь, и вошел хозяин, за ним следовал слуга с подносом. Мисс Чалонер отошла к окну, пока накрывали на стол. Когда хозяин и слуга вышли, маркиз сказал:

– Выпейте кофе… кажется, я слышал ваше имя… Мэри, не так ли?

Забыв свою роль, она холодно произнесла:

– Я не давала вам разрешения так называть меня, милорд.

Он опять рассмеялся:

– Моя милая девушка, я разрешу себе все, что мне захочется. Сядьте! Она не тронулась с места.

– Так вы упрямы, а? Ничего, я приручу вас. – Вайдел встал.

Ей захотелось убежать от него, но было поздно. Она почувствовала, как ее тащат к столу и усаживают силой. Тяжелые сильные руки придавили плечи, не давая подняться.

– Вы сами пожелали следовать со мной, – сказал он, – и теперь будете повиноваться. Даже если мне придется обломать о вас свой кнут!

По его тону она поняла, что ему ничего не стоит выполнить свою угрозу. Испугавшись, она сидела смирно, положив руки на колени.

– Пейте кофе, – сказал он, – у вас мало времени.

Руки у нее все еще дрожали, но она все же сумела налить в чашку кофе.

– Дрожите? – произнес ненавистный голос. – Ничего, ведите себя как следует, и вас не будут бить. Ну, а теперь давайте-ка на вас посмотрим. – Он небрежно приподнял ее лицо. – А вы не так уж и некрасивы. В конце концов, думаю, мы поладим, – заключил он.

Она отпила горячего кофе, это придало ей храбрости.

– Вам не придется ничего улаживать, потому что с первой же почтовой каретой я вернусь в Лондон.

– О, нет, моя дорогая, – спокойно возразил маркиз, – вы поедете со мной в Париж. Вместо Софии.

Она отодвинула от себя чашку.

– Да вы бредите, милорд! Можно подумать, вам захотелось похитить меня. Никогда этому не поверю.

– Почему бы и нет? – игриво спросил маркиз. – Какая разница, та юбка или эта?

Она выпрямилась, руки бессильно упали на колени.

– Вы уже победили, милорд, зачем же еще оскорблять меня? Он рассмеялся:

– Мы еще не дошли до конца вашего милого розыгрыша, и не знаем, кто победит. Что касается оскорбления, то, ей-богу, такое наглое и бесстыдное создание, как вы, просто невозможно обидеть. И не надо напускать на себя вид оскорбленной невинности, милая. Он вам совершенно не подходит после вашей ночной вылазки.

– Но вы не можете увезти меня во Францию, – растерянно убеждала она, – только на основании того, что София вас обманула, и вы решили, что я… что мы… распущенные женщины. Но…

– Если вы пытаетесь убедить меня в своей добродетели, то зря теряете время, – нетерпеливо прервал ее маркиз. – Я знал, что представляет собой ваша сестра, с самого начала. Что касается вас, то если раньше у меня и были какие-то сомнения, вы их рассеяли. Добродетельные девицы, моя дорогая, не способны на подобные шутки. Я, может быть, не в вашем вкусе, но если вы приложите усилия и сумеете мне понравиться, вы найдете меня не менее благодарным, чем другие мужчины.

– Вы… отвратительны! – Задыхаясь от обиды и негодования, она встала, и на этот раз он;

ее не удерживал. – Сжальтесь, милорд, и скажите, где мы находимся? Как далеко от Лондона? Как называется это место?

– Ньюхэвен, – ответил он, осушая кружку.

– Могу я выбраться отсюда на почтовой карете?

– Понятия не имею. – Он зевнул. – Знайте же, я не буду вам сочувствовать и сдержу свое слово.

– Возьмете меня в Париж? Но это же абсурд, милорд! Вы думаете, я не буду кричать, звать на помощь? В наши дни даже сиятельные маркизы едва ли могут силой затащить на свою яхту девушку.

– Едва ли, – согласился маркиз. – Но я вас сейчас так напою, что вы потеряете всякую способность к сопротивлению. – Он вытащил из кармана фляжку и поднял вверх. – Голландская водка, – торжественно объявил он.

Мисс Чалонер посмотрела на него с изумлением.

– По-моему, вы сумасшедший, – презрительно сказала она.

Он встал и медленно направился к ней.

– Можешь считать меня кем угодно, Мэри, но ты сейчас выпьешь моей голландской водки. Она подалась назад.

– Если вы дотронетесь до меня – я закричу. Мне не хотелось скандала, но вы меня к этому принуждаете.

– Кричи сколько угодно. Старый Симон становится глухим, когда это необходимо, и просто не слышит того, что не хочет слышать.

Мэри поняла, что хозяин не станет вмешиваться в дела его светлости, и почувствовала свою полную беззащитность. Маркиз навис над ней со своей фляжкой и, похоже, действительно собирался выполнить свою угрозу.

– Прошу вас, не заставляйте меня это пить, – тихо сказала Мэри, – я совсем не бесстыдна, как вам кажется, и попробую сейчас вас в этом убедить, только, умоляю, выслушайте меня.

– Я выслушаю тебя позже – сейчас нет времени.

Как бы в подтверждение его слов, кто-то постучал в дверь и крикнул:

– Милорд, мы пропустим прилив!

– Иду! – отозвался громко маркиз и снова обернулся к Мэри: – Ну, побыстрее, слышишь, ты!

Она оттолкнула его руку.

– Вам не надо меня спаивать. Раз мне не от кого ждать помощи, я пойду сама.

– Я так и думал. – Маркиз криво усмехнулся.

Он поднял кружку, допил пиво, не спуская глаз с мисс Чалонер, и она отвернулась, не в силах выдержать этот оценивающий взгляд. Ей очень хотелось смотреть ему в глаза бесстрашно и дерзко, чтобы он не подумал, что она его боится. Маркиз поставил кружку на стол, взял плащ мисс Чалонер и сказал очень медленно и внушительно:

– На причале никого не будет, кроме моих парней. Но если ты посмеешь устроить скандал, помни – я буду рядом и придушу тебя прежде, чем ты успеешь крикнуть.

Он накинул на нее плащ и вдруг мгновенно, не успела она опомниться, одной рукой сдавил ей горло, как бы давая ощутить силу своих пальцев. Чтобы сохранить достоинство, Мэри не пыталась бороться: в следующую минуту она почувствовала пульсирующую боль в висках и поняла, что сейчас потеряет сознание.

– Вот так, – сказал маркиз, глядя на ее побелевшее лицо сверху вниз и дьявольски ухмыляясь.

Когда он наконец разжал пальцы, Мэри поднесла руки к горлу.

– Что, неприятно? Если ты все-таки вынудишь меня прибегнуть к такому способу заставить тебя замолчать, то потом обнаружишь, что не сможешь некоторое время разговаривать. Я придушу тебя, милая, причем сделаю это молниеносно, никто и не заметит, а потом на руках отнесу на судно, объяснив тому, кто окажется рядом, что у тебя обморок. Поняла?

У нее ныли мышцы шеи, болело горло, и она с большим трудом еле вымолвила:

– Да, сэр.

– Я и не сомневался, что ты понятлива. А теперь – пошли!