Джудит Айвори - Спящая красавица Страница 25

Николь последовала его примеру. Ах эта вода, этот дождь. Как удачно они нашли укрытие! Она отряхивала свои юбки, стараясь успокоиться.

Николь взглянула на Джеймса, перехватив его быстрый взгляд, когда он откидывал назад свои волосы. Его руки были такими же длинными, как и все его мускулистое тело. Его торс был не грузным, а гибким, как у пловца. Стокер был очень подвижный, двигался легко и быстро, даже если тащил за собой женщину. Его предплечье, насколько она заметила, когда он схватил ее, расширялось к локтю и было твердым, рельефным и сильным. Лев в Африке, пожелай он съесть его, посчитал бы Джеймса жестким и волокнистым.

Красота его лица объяснялась совершенством формы черепа, резко очерченного, со впалыми щеками и широкой мужественной челюстью. Стройное тело делало его похожим на мальчишку, он выглядел значительно моложе своих лет.

Этот красивый молодой человек лет тридцати насмешливо улыбался ей.

Николь поняла, что пристально рассматривает его. Она рассмеялась и сказала:

— Вы выглядите ужасно, как будто только что вылезли из воды.

— Вот возьмите, — произнес он и протянул ей свой носовой платок.

— Спасибо, — поблагодарила она.

Платок оказался свежевыглаженным, хрустящим, сохранившим его тепло. «О, прекрасно», — подумала Николь с сарказмом. Но это действительно было прекрасно. Поднеся его к лицу, она сразу же почувствовала аромат сандала и пряностей. Необычные пряности, решила она: кардамон и гвоздика, цитрус — возможно, увлечение Востоком сказалось на пристрастиях этого мужчины. Она протерла глаза и нос, щеки, подбородок, затем провела платком по лбу.

Ее платье стало весить вдвое больше обычного. Рукава прилипли к рукам, туфли промокли. Верхняя юбка пропиталась водой, из-за этого нижние юбки тоже намокли и были заляпаны комьями грязи.

Николь выглянула, чтобы посмотреть на ливень. Трудно было различить что-либо за потоками холодного дождя. Из своего укрытия они слышали, как грохотал гром, видели, как мокрые деревья раскачивали своими ветками, различали вдали частокол изгороди и какие-то пятна, которые Николь приняла за коров.

Если за пределами убежища было пасмурно, то под сводами арки почти темно. Джеймс, как она слышала, стучался в дверь часовни.

— Закрыто, — сказал он, разочарованно вздохнув. Она посмотрела на него через плечо. Выйдя из темноты, он предложил:

— Я могу сходить за экипажем.

— Вы промокнете. И я тоже, как только выйду на улицу. Нет смысла. — Она помолчала, затем решила: — Придется пока остаться здесь.

Николь осмотрелась. Они нашли укрытие под глубоким выступом бокового портала новой часовни Всех Святых. Часовне этой больше подходило название собора. Дверь в глубине портала была темная и массивная, выход преграждал водяной поток с неба. Оставалось небольшое пространство со сводчатым готическим потолком и вымощенным плитами полом.

Николь вернула Джеймсу платок. Он принялся вытирать им свое лицо. Она дала выход своему возмущению:

— Я предполагала встретиться с Дэвидом полчаса назад. Мы собирались попить чаю в саду, затем вернуться по реке.

— Теперь уже не получится.

— Думаю, вы правы, — согласилась она и засмеялась.

Она почувствовала, как Джеймс приблизился. Дрожь пронзила ее, когда она ощутила, как что-то скользнуло ей на плечи. Его пальто, подкладка которого осталась сухой и хранила тепло его тела. Николь даже не смогла пробормотать слов благодарности. Это было так восхитительно, что лишило ее дара речи. Она даже не осознавала, насколько замерзла. Николь запахнула пальто и спряталась в нем.

За ее спиной Джеймс произнес:

— Мне надо на лекцию через полчаса.

— Студентам понадобится ковчег, чтобы туда добраться.

— Дождь должен стихнуть.

— Не похоже.

Двое людей, которые все утро обменивались самыми сокровенными тайнами, теперь по непонятной причине не могли поддержать незамысловатый разговор.

Николь оглянулась. Джеймс остался в рубашке и жилете.

Она почувствовала себя очень уютно. Вспышки молний освещали их укрытие. Вглядываясь в лицо Стокера, Николь размышляла о том, как должна пахнуть его кожа. Так же, как носовой платок? И тут она чуть не фыркнула. Джеймс Стокер пристально смотрел на ее губы.

Она отвернулась. Ветер разносил дождь по склону, и не было видно ни одного человека. Низвергавшаяся вода устремлялась к канавкам, образовавшимся на земле; ручьи журчали в шаге от нее и скатывались в лужи.

Николь чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда почувствовала, как две сильные руки обхватили ее за плечи. Джеймс стал растирать ее руки от плеч до запястий. Она закрыла глаза. О! Николь вздохнула и, съежившись, спряталась поглубже в его пальто.

— Вы выглядите замерзшей, — сказал он.

Hиколь не ответила. Она спрашивала себя: почему это случилось снова, почему ее опять тянет к нему? Почему бы ей не завязать отношения с молодым и сильным Джеймсом Стокером ради удовольствия? Неправда, что она не делала ничего подобного раньше.

Он потянул ее за руку со словами:

— Подол ваших юбок совсем промок. Идите сюда, здесь посуше.

И темнее. Николь с готовностью последовала за ним.

Там Джеймс устроил ее поудобнее: прислонил спиной к единственному хорошо освещенному участку рядом с толстой обшивкой двери. Сам же развернулся и встал рядом с ней, прислонившись спиной к камням и вытянув ноги перед собой. Он почти касался ее локтя, был всего в шести дюймах от нее.

Она хотела его. Ах, какая глупость! Желать молодого простачка, с отливающими золотом волосами и такого же цвета глазами, с безупречной репутацией. Героя ее величества. Любимца общества. Молодого человека, родившегося так поздно, что он, возможно, уже не может помнить брюк, сшитых вручную, а не на швейной машине, или ткани, сотканной на ручном станке, а не на ткацких машинах.

Николь вдруг вспомнила, какое она испытывала в молодости презрение к старикам, любившим ее. Она нисколько не жалела их в те времена, зато теперь испытывала к ним сочувствие. Бедные они, бедные!

Она и Джеймс расположились рядом. Николь стояла съежившись, завернувшись в его пальто, он — опершись прямой спиной о стену. Оба в некотором напряжении молчали. Или неловкость испытывала только Николь? О чем он думал? Что чувствовал? Ее больной зуб неожиданно дал о себе знать — настроение у Николь совсем испортилось.

В этот момент Джеймс Стокер оглядел ее с ног до головы и спросил:

— Это не оттого, что я не знаю, как подступиться?

— Что? — переспросила она.

Но Джеймс расценил ее вопрос, как интерес к подробностям. Он кивнул в сторону противоположного темного угла.