Ольга Свириденкова - Невский романс Страница 25

— Нет-нет, не звони, я нарочно велел всем уйти, — торопливо возразил Иван. — Полетт, ты не представляешь, что у меня случилось! Готов пари держать, ни за что не угадаешь!

— Ваше тайное общество разоблачили?!

Иван снисходительно рассмеялся.

— Я же говорил, не угадаешь! Нет, дорогая моя сестра, тайное общество здесь ни при чем. Речь совсем о другом. — Он сделал многозначительную паузу, а затем торжественно произнес: — Граф Нелидов вызвал меня на дуэль!

— На дуэль?.. Ничего не понимаю, — растерянно пробормотала Полина. — Это ведь ты его вызвал!

— Ну да, правильно. Сначала, полтора месяца назад, я сам его вызвал. Но ведь тогда мы решили отложить поединок, помнишь?

— Помню. И что же случилось?

— А то, что… Ну, слушай по порядку. — Иван раскурил трубку и, расхаживая по комнате, повел рассказ. — Встаю я сегодня в девять утра и еду в полк, посмотреть, что там делается. Посмотрел, вызнал, собираюсь ехать со Свистуновым завтракать. Как вдруг откуда ни возьмись появляются Нелидов и Зорич. Ей-богу, словно караулили меня возле казармы! И что же ты думаешь? Направляются прямиком ко мне! С таким загадочным видом. Я тотчас смекнул, что дело нечисто, и этак небрежно спрашиваю Нелидова: «Вам что-то угодно от меня, милостивый государь?». «Угодно», — отвечает. И как-то странно усмехается, мерзавец! — Иван возмущенно запыхтел трубкой.

— Ну а дальше, дальше-то что было?

— Я, разумеется, тоже усмехнулся и говорю: «Вероятно, вы желаете получить от меня удовлетворение?». «Удовлетворение? — переспрашивает. — Помилуйте, господин Вельский, насколько я помню, это вы когда-то хотели получить от меня удовлетворение, причем весьма настойчиво». «Хотел, — говорю, — а сейчас хочу еще больше!». «Что ж, — говорит, — прекрасно. Так не будем далее с этим тянуть».

— Боже мой, Жан! — Полина испуганно бросилась к брату. — Неужели вы все-таки будете драться?!

— Будем. Завтра, в восемь утра, на Волковом кладбище. Нелидов, правда, хотел назначить поединок на девять, но я настоял на восьми. — Иван многозначительно усмехнулся. — На девять у меня назначено другое, более важное и значительное дело. Но, разумеется, бедняга Нелидов и не догадывается, почему я пожелал назначить дуэль на восемь!

— Восемь, девять… Да какая разница! О чем ты только думаешь, Жан? О, недаром у меня все последние дни было так тяжело на сердце! Я чувствовала, что что-то должно случиться… Господи, да что же это такое? Почему этот ужасный человек не дает нам спокойно жить?! — и, опустившись на стул, Полина разрыдалась.

— Ну что ты, Полетт, успокойся, — ласково утешал ее Иван. — Ты напрасно так за меня беспокоишься. Я стреляю ничуть не хуже Нелидова. А так как мы будем сходиться одновременно, шансы у нас равны.

Перестав плакать, Полина поднялась со стула и невидящим взглядом посмотрела в окно.

— Боже, какой мерзавец, — процедила она сдавленным от ненависти голосом. — Нет, клянусь всем, чем угодно, если ваш завтрашний поединок закончится трагедией, я буду мстить ему всю оставшуюся жизнь. Да как он еще посмел… — Она замолчала и с нежной, почти материнской улыбкой посмотрела на брата. — Ничего, Жан, Бог милостив, может, все еще обойдется. Где сейчас твой Свистунов? Тебе нужно развеяться, пообедать в каком-нибудь хорошем ресторане.

— Как раз это я и собирался сделать! — оживленно подхватил Иван. — Я только хотел тебя дождаться, чтобы все рассказать.

Проводив брата, Полина позвала Веру и с волнением рассказала ей о последних событиях.

— Ну, теперь ты видишь, что за человек этот Нелидов? — спросила она в конце. — А ты еще пыталась защищать его полтора месяца назад!

— Ах, барышня, у меня нет слов, — сокрушенно промолвила Вера. — Спору нет, граф Нелидов повел себя не очень достойно. И все же я думаю, что Ивану Юрьевичу не стоило рассказывать вам о дуэли. Вы ведь все равно не сможете ему помочь, только будете понапрасну волноваться!

Полина недовольно взглянула на Веру, но ничего не сказала: в глуби не душ и она и сама понимала, что та права. Да и не о брате она сейчас думала, а о Нелидове. У нее в голове не укладывалось, как он мог предложить Жану драться после всех разговоров с ней, обменов взглядами и того чудесного вальса на ее первом балу. Ведь это было сродни удара в спину! Порядочные люди так не поступают!

Стремительно пройдя в кабинет, Полина села за стол и достала лист бумаги…

Ночь перед дуэлью Зорич решил провести у Владимира. Друзья мирно ужинали, когда посыльный принес Владимиру записку. Она была от Полины Вельской и содержала всего одну фразу: «Будьте прокляты, презренный и мелочный человек».

— Черт побери! — воскликнул Александр. — Не знаю, как тебе, а мне досадно, что Полина теперь будет тебя ненавидеть. Почему бы тебе не рассказать ей все? Не сейчас, разумеется, сейчас уже поздно, но потом…

— Нет, — резко произнес Владимир. — Я уже говорил, что не стану этого делать, и повторяю снова. И помоги тебе Бог, если ты когда-нибудь проболтаешься Полине или Наденьке.

— Владимир, это ребячество какое-то!

— Называй, как тебе угодно.

Александр глубоко вздохнул.

— И все-таки, напрасно ты так поступаешь. Смотри, как бы тебе не пришлось раскаяться в своем глупом упрямстве, когда мадемуазель Вельская выйдет за другого!

Владимир поднял хрустальную рюмку с вином и около минуты сосредоточенно рассматривал ее на просвет.

— От души надеюсь, что это случится раньше, чем я по-настоящему в нее влюблюсь, — произнес он тихо и очень серьезно.

14

Утро четырнадцатого декабря выдалось морозным. В девятом часу было еще так темно, что с сорока пяти шагов, отмеренных Зоричем для дуэлянтов, невозможно было отчетливо видеть противника. Впрочем, Вельский и его секундант так сильно задерживались, что Владимир уже начал волноваться.

— Торопишься на тот свет? — язвительно поддел его Зорич, разозленный стоянием на холоде и безрассудным поведением друга. — Или тебе не терпится отправить туда повесу Вельского?

— Ни то ни другое, — спокойно возразил Владимир. — Это проклятое ожидание действует на меня расслабляюще. Как я смогу прицелиться, если у меня замерзнут пальцы?

Александр иронично хмыкнул.

— Ну, попасть в дурную голову ты, и не целясь, сможешь.

— Перестань, Саша, это неостроумно.

— Да уж, неостроумно, — взволнованно подхватил Зорич. — Какое уж тут остроумие! Это, дорогой мой Владимир, скорее, глупо. Все, от начала до конца.

— Полностью с тобой согласен. Однако теперь поздно об этом рассуждать. Взялся за гуж, не говори, что не дюж.