Дебора Джонс - Мальтийская звезда Страница 25

– Что я вижу! Неужели это графиня де Мерсье и ее духовник?

Рыцарь Бригант появился ниоткуда на своем боевом коне и преградил им дорогу. Северин был так сердит на Аликс, что ему доставляло удовольствие пугать ее мощью своего тела, возвышавшегося на боевом коне. Это он понял за секунду до того, как остановился перед ней. Ему захотелось увидеть хоть какие-то эмоции на ее хорошеньком застывшем личике, как это было в тот раз, когда он ее поцеловал.

– Я… – громко начал он, но вовремя спохватился. Что он мог сказать? Какими словами он мог высказать ей свои страхи?

У него возникло странное ощущение, что они двое были единственными людьми на земле, хотя уголком глаза он видел, что глаза старика загорелись от любопытства, а рядом раздавалось нежное воркование ребенка. И однако, ему казалось, что, кроме них, здесь никого нет. И еще ему казалось, что, глядя в ее ясные бирюзовые глаза, он словно заглядывает в свой черные. И глядя на ее маленькую стройную фигурку, видит собственное сильное тело.

И у него появилось странное чувство, что, приехав к ней, он приехал к себе домой.

Это непонятное чувство длилось всего мгновение, что было хорошо, потому что Северин вдруг испытал сильное смущение. Ребенок так и не прекратил своего игривого гуканья, а до смешного беззащитные взрослые совершенно не испугались за него. Более того, никто из них даже не попытался его спрятать! И священник, и молодая женщина смотрели на Северина, словно давно его ожидали. Северину, которому сначала эта сцена показалась смешной, расхотелось смеяться.

– Мальчик Робера, – произнес священник, указывая на сверток. – Наследник.

– Сын моего мужа, – подтвердила графиня де Мерсье.

Она повернулась к нему, и Северин заметил, что в уголке ее рта пульсирует жилка. Значит, она все-таки испугалась. Северин не винил ее. Трудно вообразить, какой поднимется шум, если де Гини обнаружит, что ребенок жив и, что еще хуже, его живого и невредимого украли прямо у него из-под носа! Эта мысль развеселила Северина. Он с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться, его просто распирало от смеха. Эти заверения, что ребенок мертв, что он не мог остаться в живых! Эта маленькая женщина перехитрила их всех! Какая великая мстительница! Когда-нибудь, когда опасность минует, он с удовольствием послушает, как ей удалось это сделать.

– Значит, наш добрый падре Гаска приезжал не только для того, чтобы утешить несчастную вдову? – проговорил Северин и заметил, что ее ясные глаза стали холодными как льдинки.

– Он приезжал, чтобы забрать сына Робера в монастырь От-Флер, – ответила Аликс. Чисто инстинктивно она крепче прижала к себе младенца.

– А почему вы решили, что вам удастся эта сделать? – спросил Северин, подъезжая к ней ближе. – Сэр Ланселот щедро вознаградит того, кто принесет ему ребенка – живого или мертвого.

– Как видите, нам это уже удалось, – гордо, ответила Аликс. – А сейчас, сэр Северин, решайте, будете вы нам помогать или нет.

Священник на своем муле медленно тащился позади них. Он взял ребенка под предлогом того, что больше знает о детях, чем леди Аликс. Ведь, в конце концов, он был старшим из десятерых детей в своей семье. Ветер доносил до Северина и Аликс гуканье малыша. День выдался холодным и морозным, он был гораздо холоднее всех предыдущих дней, и ветер трепал черную вуаль на голове Аликс. Северин с одобрением отметил, что она закуталась в меха. Несколько дней хорошей погоды еще не предвещали весны, и он был рад, что она тепло оделась в дорогу. Ее лошадь была покрыта черной попоной. Щедрость Ланселота не распростерлась так далеко, чтобы позволить ей украсить себя цветами графа де Мерсье в местности, где память по жестокому убийству Робера все еще была жива. Де Гини преподнес ближайшим деревням вино, из погребов Мерсье и одарил их несколькими мешками зерна. Но никогда не знаешь, что можно ожидать от крестьян. Их не так легко подкупить, как вельмож. У них острое чутье на то, что хорошо, а что плохо.

Аликс была полна решимости не позволить рыцарю Бриганту снова себя соблазнить. С нее было достаточно и одного раза. Память о его поцелуе и ее безобразном поведении все еще не давала ей покоя. Она часто об этом думала. Временами ей хотелось извиниться за свое распутное поведение. Аликс не знала, как поступают другие женщины в подобных случаях. Она считала, что женщина, которая сама потянулась к мужчине, автоматически становится шлюхой. Определенно она первая никогда бы не сделала этого. Все началось с того, что он сам наклонился ее поцеловать, но вдруг остановился. Сейчас, когда она ехала рядом с ним, Аликс не переставала размышлять, что представляет собой этот человек. Его, похоже, совсем не шокировал ее поцелуй. Она украдкой бросила на него взгляд из-под опущенных ресниц. Ей очень хотелось знать, о чем он думает.

Когда он заговорил, Аликс посмотрела на его губы. Они были отличной формы, черные глаза блестели, лицо словно высечено из мрамора.

«Хорошо, что я ухожу в монастырь», – подумала она.

– Что это такое – жизнь с Робером? – неожиданно спросил Северин.

Он говорил тихо, и Аликс едва его слышала.

– С одной стороны, чудесно, а с другой – весьма болезненно, – нехотя ответила она. – Он был воплощением совершенства с его именем, элегантностью и богатством. Я испытывала благоговейный восторг от того, что он выбрал именно меня. Мне льстило, что другие женщины мне завидовали. О таком мужчине я могла только мечтать. Он дал мне почувствовать, что я для него нечто особенное. Так было сначала.

– А потом?

– А потом пришла боль.

Какое-то время они ехали молча; над их головами из-за туч пробивалось солнце. Они оба пытались осмыслить то, что сказала Аликс.

– Но почему вы не обратились к мальтийской звезде? – наконец спросил Северин. – Уверен, что ее сила могла бы вам помочь.

– Я ничего не знаю о ее силе, – пожала плечами Аликс. – Но я уверена, что никакая сила не могла бы мне помочь. Робер искренне любил Соланж, а здесь никакая звезда не поможет.

– Вы в этом уверены?

Аликс посмотрела на него. Последние месяцы она жила в напряжении под грузом свалившихся на нее потерь и ответственности, и она чувствовала себя очень усталой. Но сейчас в ней что-то пробудилось. Это чувство было для нее странным и новым, но нельзя сказать, чтобы неприятным.

– Нет, – честно ответила она. – Я не уверена.

Их глаза встретились – светлые и темные. Северин первым отвел взгляд.

– Вот и монастырь От-Флер, – указал он на впечатляющее нагромождение каменных строений, возвышавшихся высоко на холме. – Вам не кажется забавным, что арки кафедрала поднимаются вверх, как руки, простертые в молитве?