Элизабет Чедвик - Летняя королева Страница 26

– Suau, mea reina. Suau, – забормотала Алиенора на своем южном наречии. – Спокойно, моя королева, спокойно.

Она поглаживала соколиную белую грудку, приговаривая ласковые слова. И постепенно птица перестала хлопать крыльями и перебирать лапами, цепко обхватив руку Алиеноры. На макушке кречета осталось коричневое пятно.

Людовик не сводил глаз с Алиеноры, по-прежнему тяжело дыша, и пока она успокаивала птицу, он тоже успокоился и уже не смотрел так дико.

– Ты поступил, как счел нужным, – сказала она.

Он напряженно кивнул.

– Да, как счел нужным, – повторил он и сжал кулаки. – Сугерий доложил мне, что ты потеряла ребенка.

Ее пронзило горе и чувство вины, но она сохранила спокойствие из-за птицы на руке.

– Этого не должно было случиться.

– В праздник святого Дионисия, как мне было сказано, – чуть ли не с упреком произнес он. – Бог, должно быть, был чем-то недоволен. Мы, наверное, провинились перед Ним, раз Он забрал свою милость. Я помолился и покаялся в соборе Пуатье.

– Я тоже молилась.

Мысль о потерянном ребенке стала ее безмолвной мукой. Она ощущала потерю так, словно ее собственная жизненная искорка не загорелась. Неужели она действительно совершила проступок? Это не давало ей покоя.

Людовик прокашлялся.

– В Пуатье я услышал от одного священника, что наш брак не будет благословлен потомством из-за близкого родства.

Алиенора горестно взглянула на него:

– Священники часто говорят от себя, а вовсе не передают слова Бога. Разве церковь не связала нас браком, разве не она благословила нас с самого начала? Так неужели та же самая церковь теперь передумала из-за какой-то прихоти? – Она заговорила с жаром, и птица сразу разволновалась, захлопала крыльями. Алиенора снова ее успокоила и обуздала свой гнев.

– Да. – У Людовика словно от сердца отлегло. – Конечно, ты права. – Он потер лоб.

– Я прикажу сокольничему поставить здесь насест для нее, – сказала Алиенора.

Людовик выдохнул, понуро ссутулился. Она увидела темные круги у него под глазами – признак огромной усталости – и кивнула на кровать рядом с собой.

– Иди сюда, – предложила она. – Поспи немного, и голова прояснится.

Он повалился на кровать, растянулся и почти мгновенно уснул. Алиенора посмотрела на его длинные руки, ноги, светлые волосы и красивое лицо, затем взглянула на сокола с коричневыми пятнами на белом оперении, и содрогнулась.

Глава 12

Париж, весна 1140 года

Алиенора была занята все утро: ходила на мессу с Людовиком, отвечала на письма из Аквитании, принимала просителей, но в конце концов нашла немного времени и для сестры, которая примеряла новые платья.

Самый красивый наряд предназначался для празднования Дня святой Петрониллы в последний день мая. Розовый шелк удивительно подчеркивал красоту каштановых волос и глаз цвета лесного меда. Многие отмечали, что Петронилла пошла в бабку, Данжероссу де Шательро, феерическую красавицу, прославившуюся тем, что бросила мужа и убежала с любовником, дедушкой Алиеноры и ее сестры, Гильомом IX, герцогом Аквитании. Впрочем, никто не вспоминал тот давнишний скандал. В основном говорили о том, какой красавицей становится Петронилла.

Платье расшили сотнями маленьких жемчужин. Они повторялись и на двойном поясе платья и в кольцах Петрониллы. Еще больше жемчуга сверкало в косах и по краю вуали. Алиенора не просто потакала прихотям маленькой сестренки. Для нее это было торжество в честь вступления Петрониллы во взрослую жизнь. Роскошный наряд свидетельствовал о том, что сестра защищена богатством и властью, а потому – неприкасаема. Одежда точно так же служила оружием и защитой, как рыцарский меч и щит.

Петронилла взмахнула юбками, позволив взглянуть на лодыжки, обтянутые шелком, и вышитые туфельки.

– Отец очень бы тобой гордился, – произнесла Алиенора.

– Жаль, что его здесь нет. – Петронилла перестала улыбаться, но ее глаза тут же зажглись, когда она увидела в дверях Рауля де Вермандуа.

– Рауль, что вы думаете? – Она подскочила к нему и закружилась.

Он смотрел на нее как громом пораженный.

– Мне кажется, я сплю, – вздохнул он, – а вы прекрасное видение.

Петронилла расхохоталась и затанцевала вокруг него, легкая как перышко.

– Нет, я из плоти и крови. Убедитесь! – И она протянула руку.

Он взял ее пальцы и склонился над ними.

– В таком случае вы не видение, а красавица, – с поклоном вымолвил он и достал из-за спины тонкий собачий ошейник, украшенный розовой косичкой и жемчужинами в несколько рядов. – До меня дошли слухи насчет одного нового платья, – пояснил он, – и я подумал, что Бланшетте следует соответствовать своей хозяйке.

Петронилла захлопала в ладоши, с восторженным криком бросилась ему на шею и поцеловала в щеку. Затем она снова закружилась по комнате и, подобрав собачонку с полу, поменяла прежний кожаный ошейник на новый.

– Идеально, – одобрил Рауль. – Вы само совершенство. – И, отвесив церемонный поклон дамам, удалился.

Алиенора смотрела ему вслед, чувствуя в душе признательность за такую заботу. Рауль заменил Петронилле отца, одаривая вниманием, в котором она нуждалась, и отгоняя назойливых юнцов.

Оставив сестру на попечение портних, Алиенора отправилась искать Людовика. В последнее время он отдалился, с ним стало трудно, и ей приходилось немало трудиться, чтобы сохранить свое влияние. Она так и не зачала после выкидыша, да и Людовик несколько раз не смог исполнить свой долг, после чего мчался в церковь молить о прощении за какой-то грех, лишивший его мужественности. Но и в тех случаях, когда он выполнял супружеские обязанности, результатов это не давало – месячные приходили регулярно. И по-прежнему вокруг так и кружили хищники, выжидая момента.

Дверь в покои Людовика была приоткрыта, и оттуда доносился громкий голос свекрови. Алиенора поморщилась. С тех пор как Людовик согласился выдать сестру за наследника английского короля, Эсташа, Аделаида стала совсем невозможной. Констанция отправилась в Англию в феврале, чтобы влиться в новую семью. Вдовствующая королева, потеряв при дворе еще одного союзника и компаньона, а также единственную дочь, ходила целый день мрачная и раздраженная.

В данную минуту она произносила перед Людовиком тираду неприятным резким тоном:

– Ты не должен слушать тех, кто пытается сбить тебя с пути истинного, не позволяя править Францией. Когда я думаю о всех жертвах, которые принес ради тебя отец… Твои предшественники сражались, чтобы посадить тебя на трон, ты несешь на своих плечах все их чаяния и надежды. Это тяжелая ноша, но не позволяй другим забрать ее у тебя. Слышишь? – Последовала пауза, и Аделаида повторила вопрос скрипучим голосом.