Сильвия Дэй - Неодолимая страсть Страница 26

– У меня нет воображения, – тихо сказала она.

– Ну ладно. – Уэр лежал на спине, заложив за голову руки, и смотрел на небо. Он, как всегда, чувствовал себя непринужденно. Несмотря на довольно строгую одежду, чистые белые чулки и начищенную обувь, он больше не выглядел таким скованным, каким она увидела его несколько недель назад. Амелии нравился этот новый приятель, ей было приятно думать, что она стала причиной такой перемены.

– По-видимому, я должен угостить вас одной историей, – сказал он.

– Прекрасно. – Она уселась поудобнее и откусила кусочек пирога.

– Давным-давно…

Амелия смотрела, как шевелятся губы Уэра, и воображала, что целует их. Ставшее привычным чувство грусти охватило ее, позади оставались любимые романтические фантазии, и появлялись другие, незнакомые ей, но эти чувства отступали при мысли о Колине и о том, как он поступил. Он-то, конечно, не испытывает никакой печали от того, что оставил ее.

– Вы не поцелуете меня? – вырвалось у нее, когда она смахивала кончиками пальцев крошки пирога с губ.

Граф остановился на полуслове и, повернув голову, посмотрел на нее. От удивления он широко раскрыл глаза, но, казалось, скорее был заинтересован, чем растерян.

– Простите. Я правильно понял вас?

– Вы целовали когда-нибудь девушку? – с любопытством спросила она. Он был на два года старше ее. Вполне возможно, у него был опыт.

В Колине чувствовалась резкость, нетерпение, тревожное беспокойство, и это притягивало к нему даже такую наивную девушку, как она. А Уэр был нетороплив, его привлекательность исходила от врожденно-то самообладания и уверенности, что весь мир принадлежит ему. Все же, несмотря на высокое мнение о Колине, Амелия находила привлекательным спокойное очарование Уэра. Он поднял брови.

– Джентльмен не рассказывает о таких вещах.

– Вот и чудесно! Я знала почему-то, что вы не болтливы. – Она улыбнулась.

– Повторите вашу просьбу, – тихо сказал он, не спуская с нее глаз.

– Вы поцелуете меня?

– Это просто вопрос или призыв к действию? Неожиданно Амелия смутилась и отвела глаза.

– Амелия, – мягко сказал он, заставляя ее посмотреть ему в глаза. На его красивом аристократическом лице она увидела искреннюю доброту. Он сел.

– Не просто вопрос, – шепотом сказала она.

– Почему вам хочется, чтобы вас поцеловали? Она пожала плечами:

– Потому.

– Понятно. – Он на мгновение поджал губы. – Вас устроил бы Бенни? Или лакей?

– Нет!

На его лице медленно появилась улыбка, от которой что-то затрепетало у нее в животе. Это была не неистовая дрожь, которую вызывали ямочки на щеках Колина, но это определенно было проявление особого интереса к Уэру.

– Сегодня я не буду целовать вас, – сказал Уэр. – Я хочу, чтобы вы над этим подумали. Если вы почувствуете такое желание при нашей следующей встрече, тогда я вас поцелую.

Амелия наморщила нос.

– Если я вам не по вкусу, так и скажите.

– Ах, моя вспыльчивая принцесса, – улыбнулся он, поглаживая пальцем ее руку. – Вы делаете выводы так же опрометчиво, как попадаете в беду, словно в яму, обеими ногами. Я поймаю вас, прекрасная Амелия.

– О, – выдохнула она, растерявшись от его многозначительного тона.

– О, – согласился он.

Амелию разбудил стук в дверь ее спальни. Она лежала, свернувшись калачиком, с закрытыми глазами. И в ее затуманенной сном голове была лишь одна просьба: чтобы ей позволили снова заснуть и увидеть эти сны. Сны напоминали ей о необычной душевной близости с Уэром.

Но стук повторился, на этот раз более настойчивый. Грубая реальность вторглась в ее сны, и Амелия вздохнула об утрате ночных воспоминаний.

– Амелия?

Мария. Единственный человек в доме, на которого нельзя не обращать внимания.

Сонно откликнувшись, Амелия с трудом села в постели, Распахнулась дверь, и на пороге появилась сестра.

– Привет, малышка, – сказала Мария, направляясь к Амелии, ее грациозная походка давно вызывала зависть. – Прости, что разбудила тебя. Однако уже поздно. Я и так долго ждала. Жаль, но мое терпение не такое безграничное, как тебе бы хотелось.

– Мне так нравится это твое платье, – ответила Амелия, с восхищением глядя на кремовый муслин, так подходивший к оливковой коже Марии.

– Спасибо. – Мария села на выдвижной стул у окна. – Хорошо провела вечер?

Амелия вспомнила Уэра, потрясающе выглядевшего в вечернем костюме. Прошлый вечер был одним из бесконечной вереницы балов и раутов. Однако он был немного другим. Она сама была другая. Уэр был другим. Их отношения изменились, и Амелия инстинктивно чувствовала, что они никогда не станут прежними.

Он настойчиво двигался вперед, искусно маневрируя, заставляя ее видеть холодные жесткие факты. Проведя детство среди обмана и лжи, она, естественно, была благодарна ему за его искренность. Но в данном случае это лишь усиливало ее чувство вины и смущение.

– Это был приятный вечер, – ответила она.

– Гм… – Это прозвучало явно скептически. – Последнее время ты грустишь.

– И ты пришла поговорить об этом.

– Лорд Уэр вчера днем, на террасе, чуть не поцеловал тебя, однако ты не проявляла желания видеть его чаще, чем обычно. Как же я не могу спросить тебя?

Закрыв глаза, Амелия снова уронила голову на подушку.

– Если бы ты делилась со мной своими бедами, – терпеливо настаивала Мария, – может, я бы помогла. Я хочу помочь.

Открыв глаза, Амелия посмотрела на атласную подкладку балдахина и вспомнила прежние времена. Все в ее комнате было голубого цвета разных оттенков, от бледно-голубого до синего, именно такой была и ее детская спальня. Она сознательно выбрала эти цвета, чтобы лишний раз заявить о решении вернуться к тому моменту, когда их связь с сестрой была грубо разорвана. Отец украл у них целые годы, но в этой комнате Амелия чувствовала, что вернула их.

– Ничто мне не поможет, Мария. Ничего не вернешь, и ничего не переделаешь.

– А что за история с твоим поклонником в маске?

– Я больше не буду с ним встречаться.

Наступила тяжелая пауза, затем Мария сказала:

– Когда ты последний раз говорила о нем, в твоем голосе не было такой обреченности. Ты видела его во второй раз, да? Он нашел тебя?

Амелия повернулась и увидела устремленный на нее взгляд сестры.

– Я заманила его, и он рассердился на меня за это. Он хочет уехать из Лондона, хочет держаться на расстоянии, чтобы я снова не добралась до него.

– Этим он выразил заботу о твоей репутации, а тебя это расстроило. – В черных глазах Марии Амелия видела недоумение. – Почему?

Взмахнув руками, Амелия призналась:

– Потому что я не хочу, чтобы он уезжал! Я хочу узнать его, и мне страшно обидно, что мне этого не позволяют. Я расстраиваю Уэра и тебя, но я не могу отказаться от увлечения и не могу сказать, как я устала от того, что меня вечно оставляют в стороне. С меня довольно одного такого обращения. Так обращался со мной отец.