Кэтрин Куксон - Знак судьбы Страница 26

Майкл с трудом сглотнул слюну.

– Да, это так, потому что не я тебя породил, но во всех других отношениях я твой отец. Я тебя вырастил, заботился о тебе, всегда считал тебя своим старшим сыном.

– Но я не твой сын! Я ничей сын, я, как они сказали, ублюдок. Выродок от человека по фамилии Моллен. Они сказали, что таких, как я, десятки. Он наплодил детей по всему графству.

Некоторое время Майкл молчал, но потом, пересилив себя, заговорил:

– Я ничего об этом не знаю, а люди всегда делают из мухи слона. Твердо я знаю лишь одно, и хочу, чтобы ты это запомнил – твоя мать ни в чем не виновата, она была честной, невинной девушкой, когда над ней надругались.

Дональд проигнорировал слова Майкла о матери.

– Значит, и Мэтью мне не настоящий брат?

– Он твой сводный брат.

– Он твой настоящий сын, и ты его отец, а не просто папа.

– Слова "отец" и "папа" означают одно и то же.

– Нет, для меня они больше не означают одно и то же.

Внимательно глядя на Дональда, который был уже почти одного с ним роста, Майкл почувствовал глубокое сострадание к нему, заметив, как быстро мальчик повзрослел. И хотя Дональд всегда выглядел старше своих лет, что отражалось не только в его внешности, но и в рассуждениях и поступках, теперь у него изменился даже взгляд. Он смотрел на мир глазами взрослого мужчины.

– Ничего не изменилось, Дональд, кем бы ты ни считал меня, папой или отцом, я остаюсь тем же самым человеком. А теперь иди есть и относись уважительно к своей матери. А голову держи выше, потому что на тебе нет никакого позора.

Дональд направился к двери и, открыв ее, оглянулся на Майкла.

– Они назвали меня ублюдком, – завершил он разговор.

В следующее воскресенье Мэтью с унылым видом вошел в дом и сообщил:

– Наш Дональд ушел через холмы, а меня с собой не взял.

– О Господи, – пробормотала Джейн, закрыв глаза.

А Майкл, отложив в сторону Библию, спросил:

– Когда он ушел? Давно?

– Нет, недавно. Я думал, что он пойдет через Уайтфилд, но он передумал и пошел в направлении Пила… а мне не разрешил пойти с ним.

– Он, наверное, начнет расспрашивать, – встревожилась Джейн. – А что, если он пойдет прямо… я хочу сказать… прямо в особняк? Ох, Майкл, сделай что-нибудь, останови его.

Майкл не любил спешить, его девизом было: "Если хочешь пройти долгий путь, то не торопись". Но сегодня он почти бежал, размышляя на ходу о том, что совершил ошибку, не показав раньше Дональду дорогу через холмы. Сам он не ходил этой дорогой уже шесть лет: после того, как умерли родители Джейн, необходимость в этом отпала. А поскольку во время воскресных прогулок Майкл не пускал мальчиков на эту дорогу, это, естественно, могло со временем вызвать подозрение.

Майкл прошел не так много, а его легкие уже раздувались, словно кузнечные меха. Он достиг вершины холма, осмотрел следующую долину, но Дональда не увидел. "Парень, наверное, не шел, а бежал", – решил он.

Только через час Майкл наконец увидел мальчика. Тот находился от него примерно в четверти мили, стоял на вершине последнего холма, возвышавшегося над долиной, в которой располагалось поместье Хай-Бэнкс-Холл. Зимой и весной, пока деревья еще стояли голыми, с холма можно было видеть весь особняк, террасы и сады, в остальное же время года – лишь окна верхнего этажа.

Словно почувствовав, что за ним наблюдают, Дональд обернулся и взглянул в направлении Майкла.

Оказавшись совсем рядом, мужчина крикнул строгим тоном:

– Не подходи близко к дому, слышишь меня? Тебя просто вышвырнут оттуда и ты будешь выглядеть, как дурак.

Дональд уставился на Майкла, его лицо, все еще хранившее следы драки, налилось краской.

– Я не дурак, – огрызнулся он.

– Рад это слышать. А теперь пошли домой…

С этого дня Дональд стал ходить через холмы каждое воскресенье и по праздникам, если позволяла погода, и никто не мог ничего с этим поделать. Он никогда не ступал дальше последнего холма, вплоть до того дня в 1851 году, когда услышал, что Томас Моллен разорился, а его сын Дик чуть не убил человека. Тогда Дональд впервые прошел по дороге и остановился перед воротами особняка, однако за них он осмелился шагнуть только после аукциона. Затем стал бродить возле дома и заглядывать в окна. Для него это не было игрой. Дональду казалось, что после долгого отсутствия он вернулся в родной дом.

Комнаты в доме оказались почти такими, какими он все эти годы рисовал их в своем воображении. Большие, с высокими цветными потолками; стены некоторых комнат были до самого верха отделаны деревянными панелями. Мальчик погладил ладонью огромную входную дверь, пересчитал железные заклепки: их оказалось десять рядов, по восемь заклепок в каждом.

Зайдя на конюшню, он увидел массу всякой сбруи, которой, по его мнению, не требовалось, чтобы оседлать лошадь. Крючки были бронзовые, с узорами, упряжь кожаная, у каждого стойла имелась серебряная пластина с кличкой лошади.

Дональд посещал дом в одиночку, но как-то раз взял с собой Мэтью, и это был как раз тот самый день, когда он встретился с мисс Бригмор и девочками, а позже – и со своим настоящим отцом.

Когда братья вечером вернулись домой, Дональд не стал удерживать Мэтью, и тот с восторгом поведал родителям о том, что они ужинали с мистером Молленом.

Эта новость буквально потрясла Майкла, а Джейн не только ошеломила, но и усилила ее страх за сына. Как же теперь он поведет себя? Ведь говорили, Томас Моллен совершенно разорился и живет теперь на скудные деньги племянниц.

Этой ночью Майкл сказал ей:

– Мне кажется вполне естественным, что он захотел увидеть своего отца.

Джейн отчаянно замотала головой.

– Все, что он делает, неестественно, – возразила она, – и никогда не было естественным.

И с этого момента Джейн многие годы жила в страхе, хотя так и не смогла определить его природу. Шел год за годом, мальчики росли, но ничего плохого не случалось. Оглядываясь на прожитую жизнь, Джейн сказала себе, что напрасно тревожилась за Дональда, над которым у нее все равно никогда не было власти. Она прекрасно понимала, что значит для сына гораздо меньше, чем скот на ферме. Дональд очень трепетно относился к животным. Когда телилась корова, мальчик не спал всю ночь, пока не убедился, что отел прошел нормально и корова с теленком в добром здравии. Однако Джейн чувствовала, что если она упадет замертво у ног Дональда, это мало тронет его, ну, разве что устроит приличные похороны. Была у него одна ярко выраженная черта характера: стремление все делать правильно, а это, в свою очередь, предполагало, что он должен быть хорошо одет. Его манера одеваться совсем не соответствовала статусу фермера, но Джейн раскусила, в чем здесь секрет. Дональд считал себя на голову выше простого фермера, в душе он гордился тем, что является сыном Томаса Моллена, однако в то же время свою мать презирал за то, что он незаконнорожденный.