Марша Кэнхем - Таинственный всадник Страница 26

Глава 10

Прошел час. Непроглядная чернота ночи начала уступать розовому рассвету, а Рене все еще стояла у окна. Она так и осталась там, завернувшись в простыню, с тех пор как Тайрон ушел, и видела, как понемногу прибывает свет, обрисовывает деревья, поля, изгоняя тонкие слои тумана, поднявшегося от земли.

Он даже не поцеловал ее на прощание.

Она ничего и не ожидала от него, конечно. Он получил то, что хотел, и теперь возвращался к своим делам. Его работа — подкарауливать путешественников и грабить их; он жил за счет своего оружия и ловкости, он презирал опасность и бросал вызов судьбе и смерти.

Рене поспешила в гардеробную. Через несколько минут девушка оделась, а спутанные волосы собрала узлом на затылке.

Она чувствовала себя сейчас разбитой, помятой и, хотя тщательно вымылась с мылом и мочалкой, все еще ощущала на себе его запах.

Рене взяла свечу и пошла к двери, собираясь спуститься вниз и посмотреть, не проснулся ли кто-нибудь из слуг. Кроме того — и эти показалось ей странным, — она захотела есть; остатки вина они допили вчера вечером, измученные жаждой, а также всю воду, оставшуюся в кувшине, не обращая внимания на привкус ржавчины.

Ручка, когда она покрутила ее, не открывалась, и ее бросило в жар — она вспомнила, что заперла дверь изнутри и вынула ключ.

Она зажала его в руке вчера вечером, но Тайрон поцеловал ее, и она забыла обо всем.

Рене встала на колени и стала шарить на полу в том месте, где он обнимал ее. Свеча, высоко поднятая над головой, освещала достаточно широкий круг, и она нашла ключ. Когда она подбирала с пола рубашку, платье и чулки, свет на секунду мигнул и внизу что-то блеснуло.

Это оказалась булавка для шейного платка. Тайрон не носил шейного платка, но он был одет как на прием и мог снять ее раньше, положить в карман или прицепить к отвороту, чтобы не потерять. Значит, она, должно быть, выпала или отстегнулась сама.

Рене подняла булавку и осмотрела ее в ярком пламени свечи. Это была дорогая вещь, и сделал ее настоящий мастер. Иголка золотая, а головка рельефная, с гребнем и шитом, который разделен на несколько ячеек четырьмя алмазами; одну из ячеек украшал сапфир.

Очевидно, Тайрон украл эту вещицу у очень богатого владельца.

Рене почувствовала, что ее кровь побежала по венам скорее, когда она приколола булавку к внутренней стороне ворота, и поспешила из комнаты. В холле было тихо как в могиле и было бы совсем темно, если бы не желтый круг света, отбрасываемый ее свечой. Она направилась к двери Антуана — это вышло само собой, — но потом передумала. Ему надо отдохнуть, очень скоро ему понадобятся силы.

Босиком через холл Рене пошла к Финну и, бросив осторожный взгляд в оба конца, тихо постучала в дверь.

Никакого ответа, нет ни света под дверью, ни единого звука изнутри. Она снова постучала и приложила ухо к полированному дереву двери.

— Финн? — позвала она.

Тишина.

Она снова огляделась и повернула дверную ручку, приоткрывая дверь, чтобы прошептать в щелку:

— Финн? Ты здесь?

Толкнув дверь ногой и открывая ее пошире, Рене подняла высоко над головой мерцающую свечу. Она увидела пустую, в полном беспорядке постель, и проскользнула в комнату. В четверть меньше ее собственной, по-спартански опрятная, комната была похожа на человека, который ее занимал. Обстановка простая, кровать узкая и жесткая, с запасным шерстяным одеялом, свернутым в ногах и уложенным поперек кровати. Узкое окно закрыто занавеской. Была и дверь, соединяющая комнату Финна через гардеробную со спальней Антуана.

— Вы что-то хотели, мадемуазель?

Голос Финна раздался у нее за спиной. Свеча едва не выпала из рук Рене, и она чуть не обожгла пальцы расплавленным салом.

Финн стоял в дверном проеме гардеробной в одной ночной рубашке и в колпаке. Бесформенная рубашка ниспадала до самых костлявых лодыжек, а ночной колпак сполз на ухо. В левой руке он нес свечу, а в правой — фарфоровый горшок.

— Вам что-то нужно, мадемуазель?

Она посмотрела на него через плечо.

— Как Антуан? Он хорошо спал? Он меньше кашляет?

Финн выгнул седую бровь.

— Он не кашлял сегодня, спал тихо, невинным сном младенца. Вы, смею предположить, не очень хорошо спали?

Ее сердце замерло: она подумала, что он пытается намекнуть на визит ночного гостя, но после следующих его слов поняла, что он слишком сонный для подобных тонкостей.

— Я неважно спала, — призналась Рене.

Финн приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но вспомнил про горшок в руке и наклонился, чтобы поставить его под кровать.

— Я не могу этого сделать, Финн. Это слишком опасно. Все может пойти не так, как надо, и Антуану придется расплачиваться за мою глупость.

Бровь Финна взметнулась вверх.

— Вы имеете в виду вашу договоренность с полковником Росом?

Она кивнула:

— Да. Я не могу пойти на это.

— Хорошо, благодарение Господу за это решение, мадемуазель! — Его плечи и все тело, казалось, обмякли от облегчения. — Я знаю, не мое это дело — вмешиваться, но, по правде сказать, я уж начинал опасаться, что придется предпринять кое-что решительное, чтобы привести вас в чувство.

Рене повернулась к окну и пальцем слегка отодвинула занавес. Она взглянула на холодный суровый пейзаж за окном и увидела далеко-далеко силуэт всадника, несущегося на лошади, и ей показалось даже, что она слышит его раскатистый смех.

Рене обернулась к Финну.

— Я намерена ехать в Лондон.

— В Лондон, мадемуазель?

— Оттуда суда отплывают в Америку, разве нет?

— В Америку?!

— В Америке нет гильотин, Финн. Папа часто рассказывал о Новом Орлеане. Он говорил, что это изысканный и элегантный город. Мы были бы там в полной безопасности.

— В такой же безопасности, как на земле, где живут краснокожие дикари и кровожадные пираты, — фыркнул Финн.

— Ты предпочел бы остаться здесь, где дикари белые, а пираты не менее кровожадные?

Не зная, что ответить, Финн поджал губы.

— Вопрос в том, как туда добраться. И дело не только в деньгах: плыть туда очень трудно, несколько недель, а то и месяцев, если судно собьется с курса.

Рене прикусила нижнюю губу. Когда они пересекали канал, Финн был совершенно зеленый. Кажется, он испытал гораздо большую радость от того, что ступил на твердую землю Британии, чем от благополучного побега из Франции.

— Мне жаль, Финн, но я думаю, что это единственное место, где мы можем спастись от моего дяди, от Роса и кошмаров революции. Антуану ничто не будет там угрожать.

Финн медленно кивал, нехотя соглашаясь:

— Конечно, вы абсолютно правы, мадемуазель. Мы должны позаботиться о благе молодого господина. Однако я все еще стою за то, чтобы малой кровью решить все наши серьезные проблемы. Но если желание ваше так сильно, поступим как скажете. Я уже, — добавил он, слегка откашлявшись, — проверил ящики лорда Пакстона, но, увы, они пусты. Если и есть тут что-то ценное, не сомневаюсь, что Пиджин держит все под замком.